Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Глубокая вера в Великое Другое, составлявшая метафизическую основу храмового действа, была тем могучим общим знаменателем, который и объединял на духовно-синестетической основе разные искусства в храмовом действе. И синестезию здесь надо понимать не как чисто психический ассоциативный процесс, на чем заостряли внимание исследователи XX века, пытавшиеся (безуспешно) создать какой-то новый синтез искусств, а как особую способность души улавливать общие метафизические основы совершенно вроде бы разных искусств. Их глубинную эстетическую, или, если хотите, эйдетическую, сущность.

Нечто подобное последний раз на закате Культуры осознали и символисты, но именно закат Культуры не позволил им сделать ничего путного в этом плане, хотя многое чувствовали они очень тонко и четко. Притом как во франкоязычном мире, так и в России. Да и Рудольфа Штейнера здесь уместно, конечно, помянуть. Кстати, разделяя почти полностью скепсис Ж. Пеладана относительно возможностей синтезирования искусств, я не могу не подчеркнуть, опираясь хотя бы только на текст письма Н. Б., что при этом он достаточно точно понимал суть художественной синестезии. Именно подмеченная им «неопределенность, которая возвышает слушателя и зрителя до энигматического, таинственного, загадочного мира идей» и является определенной основой, на которой символисты и пытались, хотя бы теоретически, организовывать синтез искусств. И в этом есть свой резон.

Что же касается попыток искусственного синтезирования искусств, предпринимавшихся достаточно регулярно в XX в., то к этому я отношусь очень скептически. Во-первых, потому что без глубинного понимания (понимания в смысле внутреннего, — отнюдь не рационального, — ощущения, чувствования нутром) метафизических основ искусства нельзя выйти на общий знаменатель синтезируемых искусств, на синтезообразующий духовный фундамент. И «выйти» не на уровне рацио, а интуитивно, как это и свершалось в Средние века; если сказать по-иному — на уровне соборного сознания или коллективного бессознательного.

Сегодня же напрочь забыты метафизические основания искусства, его эстетический смысл, да и сами искусства в их классическом понимании приказали долго жить. Что синтезировать-то? Примеры подобных попыток, приведенные Н. Б., только показывают с очевидностью, что ничего близкого ни к какому синтезу, ни к какому единению, да и ни к какому подлинному искусству как эстетическому феномену это все не имеет отношения. Эксперименты с пустотой! Хотя иногда и довольно занимательные, забавные, информативные.

Если же вернуться к первой половине прошлого столетия, когда возникали еще подлинные произведения искусства и когда собственно и появились идеи синтеза, отчасти на техногенной основе, в том числе и на основе кино, то здесь мы сталкиваемся с другой проблемой. С так называемым человеческим фактором, — это уже во-вторых. На примере кино, как наиболее продвинутого в плане единения разных искусств вида, хорошо чувствуется, что человек (художник, творец) оказался не в состоянии овладеть всеми теми средствами художественного выражения, какие ему предоставила техника того же кино. Сгармонизировать в единое высокохудожественное целое драматургическое действие, игру актеров, музыку, свет, цвет, монтажные возможности, а позже и компьютерную графику оказалось практически не под силу ни одному человеку, даже очень талантливому. Что-то более или менее удачное сумел сделать в некоторых фильмах Гринуэй, но и он уже к концу прошлого столетия пришел к убеждению, что искусство кино, как и искусство вообще, скончалось, и приступил к организации более поверхностных, но актуальных для нашего времени явлений — мультимедийных шоу. Они сейчас часто и выдаются за синтез искусств.

Другой вопрос, о котором можно было бы еще поразмышлять когда-то, это дигитальные сетевые искусства. Там вроде бы есть хотя бы некая техническая основа для синтеза — цифровые технологии для всех компьютерных искусств, но сами-то эти искусства, как правило, еще совершенно не являются искусством, не обладают эстетическим качеством и будут ли им обладать — большой вопрос. Кроме того, и это главное, под ними нет никакой духовной (метафизической) синтезоорганизующей основы. В моем понимании синтез искусств возможен только как гармонизация ряда разных по своим формообразующим принципам искусств на основе выражения своими художественными средствами некой единой глобальной идеи, некоего, как любит говорить Вл. Вл., метафизического Архетипа, имеющего значение, если не трансцендентного Абсолюта, то хотя бы некой Вселенской Идеи. А этого сегодня человечество не имеет и вряд ли уже будет иметь. Так что о современном синтезе искусств всерьез я бы пока говорить не стал.