Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

на протяжении почти всего прошлого года мы с Н. Б. время от времени с большими перерывами вели беседы под запись на темы, близкие всем нам, в основном о многообразных аспектах эстетического опыта, его метафизике и соотнесенности (или нет) с ним современного искусства. Недавно нам удалось привести эти записи в читабельный вид, и мы с радостью направляем их Вам для информации. Полагаю, что и Вам найдется, что сказать на эту тему. Хорошо бы, чтобы для этого было еще и время у Вас, ибо, насколько я понимаю, Вы последние месяцы заняты какими-то большими проектами.

Дружески Ваш В. Б.

Метафизика эстетического опыта

320–330. В. Бычков, Н. Маньковская

(01.14–10.14)

(Диалог велся на протяжении не менее 10 встреч, поэтому при нумерации мы сочли возможным «оцифровать» его одиннадцатью позициями, что могло бы соответствовать 11 письмам как минимум.)

Виктор Бычков: Надежда Борисовна, с тех пор, как мы завершили первые две книги «Триалога», его авторы как-то ушли в себя, перестали в узком дружеском кругу обсуждать насущные проблемы духовной культуры, эстетики, искусства, мне, например, стало не хватать хотя бы диалогической формы научного общения. Не думаете ли Вы, что было бы уместно время от времени все-таки практиковать и ее?

Надежда Маньковская: Да, мне и самой стало как-то грустно без наших достаточно систематических диалогов по самым живым темам, прежде всего из нашей профессиональной сферы, но и не только. Рада поддержать эту инициативу. У Вас, наверное, уже назрела и какая-то новая тема для разговора?

В. Б.: Новая-неновая, но, на мой взгляд, достаточно актуальная и слабо проработанная. Я бы предложил порассуждать на тему «Эстетический опыт и современное искусство». Что Вы на это скажете?

Н. М.: Думаю, что это интересно, хотя это Ваше «и» может быть кем-то понято как противопоставление современного искусства эстетическому опыту.

В. Б.: «И» в данном случае имеет амбивалентный характер: и противопоставления, и стягивания, протягивания руки, наведения мостов, соотнесения, — да и глубинного вопрошания: что и как? Это — не «или — или», однозначно. А вот, что и как, я и предлагаю попытаться разобраться или хотя бы наметить пути подхода к этой интересной, на мой взгляд, и уж точно неоднозначной проблеме.

Н. М.: В таком случае я готова и могу начать с вопроса, в какой-то мере риторического, но все-таки необходимого. Что мы в этом разговоре будем иметь в виду под «эстетическим опытом» и «современным искусством»?

В. Б.: Попробуем разобраться в этом совместными усилиями, тем более что мы не первый раз в том или ином разрезе поднимаем эти темы и более или менее однозначно понимаем, о чем идет речь. Однако попытаемся еще раз всмотреться в эти значимые для нас понятия.

«Эстетический опыт» — достаточно широкое и емкое понятие, связанное, на мой взгляд, с самыми сущностными уровнями эстетики как науки. Ему, как Вы знаете, еще в середине прошлого столетия посвятил свой главный двухтомный труд «Феноменология эстетического опыта» известный французский эстетик Микель Дюфрен. В понятие эстетического опыта он включал художественное творчество и эстетическое восприятие. При этом последнему уделял особенно пристальное внимание, опираясь на кантовский априоризм и феноменологию Гуссерля. Дюфрен был убежден, что эстетический опыт первичен по отношению к любому другому человеческому опыту и с наибольшей полнотой раскрывается в искусстве, в его эстетическом качестве, способности к выражению глубинных основ природы (она сама говорит через художника, согласно феноменологу Дюфрену), которые никаким иным способом не могут быть выражены. Соответственно, реципиент должен видеть в произведении искусства прежде всего эстетический объект, и его не должны интересовать ни исторические, ни социальные, ни биографические аспекты, связанные с данным произведением. Только чистый опыт эстетического восприятия. Само произведение искусства Дюфрен предлагал рассматривать исключительно как самодостаточное и совершенно независимое от той действительности, которая могла послужить художнику в качестве начального толчка для его создания. Только художественная форма произведения, или, я бы сказал сегодня, художественность, является главным носителем эстетического значения, эстетического смысла произведения искусства. Именно поэтому он высоко ценил произведения крупнейших представителей художественного авангарда первой половины прошлого века, во многих из которых эстетические качества формы стояли на первом месте.

Эти положения эстетики известного феноменолога до сих пор сохраняют свою актуальность в эстетической теории, и я в своем понимании эстетического опыта во многом отталкивался и отталкиваюсь от них. Думаю, что и Вы в основных чертах согласны с ними. Или не совсем так?