Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Н. М.: Именно так, но с некоторыми нюансами. Развивая руссоистскую традицию, Дюфрен в своей феноменологической эстетике разрабатывал концепцию искусства, возвращающего человека к изначальной близости с нетронутой природой. В таком возврате заключалась для него метафизическая, прометеевская роль искусства. Важнейшее понятие его эстетики — аффективное экзистенциальное априори художника, являющееся природным даром: через него и выражаются творческие интенции, раскрывающие глубину человечного в человеке. Такое априори явление космологического масштаба, соединяющее человека с глубинной основой всего сущего, в том числе и культуры — Универсумом и Природой с большой буквы. Истинное призвание художника — выразить в своем творчестве интенции безмолвно взывающей к нему в ожидании ответа Природы. Дюфрен подчеркивал катартическую, освобождающую, игровую функции искусства, возвращающие человека к свободному, естественному состоянию, возрождающие вкус к удовольствию, эстетическому наслаждению. Искусство для него — тот оазис в пустыне прозаических забот, который позволяет прозреть истинную сущность вещей. И возможно это именно благодаря эстетическому восприятию, которое открывает нам подлинную сущность мира. Основа же эстетического восприятия — чувственная интуиция, в полной мере раскрывающаяся как раз в эстетическом опыте, который мыслится Дюфреном как первичный для человека и человечества, начало всех начал: «Эстетический опыт можно определить как исток всех путей, которыми идет человечество»[19]. При этом эстетический опыт самодостаточен, свободен от всего искусственно навязываемого ему извне обществом — воспитательной, просветительской, развлекательной, политической и иных подобных функций: как сугубо созерцательный, он призван доставлять эстетическое наслаждение в чистом виде. А последнее связано — это и наше с Вами глубинное убеждение — с художественностью. Ее главным элементом является, по Дюфрену, экспрессия — она схватывается при восприятии произведения искусства целостно и непосредственно, ставя предел рациональному анализу, который всегда вторичен, а роль его весьма ограничена. С экспрессией произведения французский феноменолог связывает и третий, завершающий уровень процесса эстетического восприятия — рефлексию (предыдущие два, рассмотренные, как известно, в «Феноменологии эстетического опыта» — непосредственный контакт с объектом и репрезентация). Приоритет при этом отдается не «объясняющей» рефлексии о структуре, но «симпатической», раскрывающей выразительный смысл произведения (отличающийся от значения как результата обыденного, неэстетического восприятия). Смысл этот постигается реципиентом путем «прирожденного ясновидения»[20]. Вот это для меня лично очень важно — эстетическое восприятие в дюфреновской концепции увенчивается чувством, способным вытеснить рефлексию — это как раз то, что я называю «полным погружением» в произведение, при котором входишь в художественный мир и начинаешь жить в нем интенсивной внутренней жизнью, переживать и сопереживать на высокой эмоциональной ноте (такие моменты чаще возникают при созерцании классических полотен, порой — в театре; арт-практики к ним не слишком располагают). Однако при этом я вовсе не впадаю в транс. Мне кажется, что подобная полнота и острота переживаний, их накал, вплоть до уникальных моментов катарсиса, как раз коррелируют с реальным континуумом, соизмеримы с ним.

Кстати, к теме нашего разговора — Дюфрен немало рассуждал об отличиях современного ему искусства от классического, отдавая пальму первенства актуальным в 60-е гг. XX в. модернизму и неоавангарду в силу их эмансипации от мимесиса. (Заметим в скобках, что если в центральный период творчества абсолютным языком искусства ему виделся танец, выражающий лишь сам себя, а не что-либо иное, то на волне увлечения контркультурными идеями конца 60-х — начала 70-х гг. Дюфрен выдвинул двуединую концепцию политизации эстетики и эстетизации политики, нашедшую свое теоретическое обобщение в докладе «Искусство и политика» на VII Международном конгрессе по эстетике (Румыния, Бухарест, 1972 г.).)

Отдавая дань современным ему художественным тенденциям, Дюфрен, по сути, остался верен фундаментальным эстетическим принципам. Вынеся в заглавие своего главного труда понятие эстетического опыта, он фактически написал полновесную эстетику, осветив все основные ее положения. Вы тоже придаете этому понятию особое значение, хотя в своей «Эстетике» не акцентируете это, но «эстетический опыт» фигурирует почти во всех Ваших работах. Почему, с чем Вы это связываете? Не можем ли мы сегодня обойтись без этого понятия?