Трибунал для Иисуса. Особое мнение российского судьи

Обычно в те времена бичевание осужденного совершалось непосредственно перед самой казнью и являлось как бы частью наказания в виде распятия на кресте. Римское право предусматривало также бичевание в ходе следствия, то есть пытку, как средство получения от обвиняемого требуемого признания. Кроме того, известны примеры, когда бичевание являлось, по сути, самостоятельным наказанием. Так. христиан нередко бичевали с той целью, чтобы те под пыткой отказались от своей веры. И лишь в том случае, если это не помогало, их распинали. Когда же христианин отступал от веры, то его отпускали, ограничиваясь указанным наказанием.

Последовательность изложения у Луки наводит на мысль, что Пилат тоже считал свое решение (подвергнуть Иисуса бичеванию, а потом отпустить) окончательным. Причем, отпустить, не задействуя институт помилования.

У Марка, Матфея и Иоанна последовательность изложения иная. Вначале они пишут о попытке Пилата помиловать Иисуса. Потом отмечают, что она не удалась, и Пилат отдал распоряжение подвергнуть Его телесному наказанию.

Почему же все-таки префект отдал распоряжение бичевать Иисуса? Потому что считал Его невиновным и хотел, «наказав Его», отпустить (Лк. 23:16.22)? Или бичевание в этом случае было частью наказания, неизбежно предшествовавшего распятию? Ведь у Марка и Матфея так и сказано — «бив. предал на распятие» (Мк. 15:15; Мф. 27:26).

Иоанн описал эту сцену подробнее: «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу, и говорили: радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам. Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины» (Ин. 19:1–4).

Вероятно, более точны Лука и Иоанн, хотя последовательность изложения у них и не совпадает. Точны они в том смысле, что по их описанию бичевание не было в этом деле частью наказания в виде распятия на кресте. У них — это самостоятельное и окончательное наказание.

По мнению Пилата, такое компромиссное решение являлось уступкой иудеям, должно было вызвать у них чувство жалости и унять страсти. «Но первосвященники, — как отмечал И. Херсонский. — видя снисхождение к себе, сделались настойчивее и объявили решительно, что они требуют смертной казни и не согласятся ни на какое другое наказание. Пилат был в явной нерешительности, что делать».

В. Илларионов евангельскую фразу — «Накажу и отпущу» — называет предложением синедриону осуществить сделку с правосудием: «Он, римский прокуратор, наделенный судебной функцией в завоеванной провинции Иудее, обязуется наказать подсудимого (возможно, бичеванием), ведь бич — это половина смерти — „media mors". Этим самым он признает обоснованность предъявленного Иисусу из Назарета обвинения в богохульстве и оставляет ему жизнь. Понтий Пилат полагал, что компромисс может быть принят иудейской стороной».

Оказалось, что это ошибочное предположение.

Помилование

Не добившись бичеванием желаемого результата и понимая, что первосвященники накалили толпу до предела, Пилат стал искать какой-то выход из сложившегося положения. Он мог сам вспомнить или кто-то из окружения мог ему напомнить об обычае отпускать на Пасху одного узника.

В тюрьме в ожидании казни на кресте в это время находился некий Варавва. Это был. вероятно, известный разбойник или даже бунтовщик. И Пилат предложил иудеям сделать выбор, рассчитывая, возможно, на то. что этот выбор падет на Иисуса.

Иоанн приводит слова Пилата: «Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли. отпущу вам Царя Иудейского? Тогда опять закричали все. говоря: не Его, но Варавву» (Ин. 18:39–40).

Между тем. по мнению ряда богословов, прочтение евангельских текстов указывает на то, что при рассмотрении дела Иисуса первоначальное требование о помиловании одного узника могло исходить и от народа, который к тому времени продолжал прибывать и все больше распалялся.

Некоторые авторы, например. X. Коэн, ставят под сомнение достоверность этого эпизода, исходя из того, что право помилования по римскому закону являлось исключительной привилегией императора, а не префекта или прокуратора. Однако евангелисты однозначно указывают на то. что выбор сделала именно толпа и выбор ее пал на Варавву. И что самое удивительное — его тоже звали Иисусом.

Вопрос о том, был ли у римлян или у древних иудеев обычай отпускать узника на праздники, является спорным. Несмотря на это, многие авторы, пытающиеся доказать надуманность евангельских описаний судебного процесса, относят ссылку евангелистов на такой обычай к числу бесспорных доказательств своей правоты. В. Каджая. например, во многих СМИ растиражировал безапелляционную фразу: «обычая отпускать одного узника: хоть на Пасху, хоть на любой иной праздник — у иудеев никогда не было».