Тридцать седьмое полнолуние

– Вопрос, конечно, интересный. Я бы сказал, очень интересный. Понимаешь, вот если б ты помер, я бы гарантированно определил. А так, выходит, ошибочка в диагнозе.

– Борис, ты, кажется, хотел умыться? – перебил дед.

– Угу.

– Александрина даст тебе все необходимое.

Борис ушел.

Дед снова потрогал лоб. Прикосновение его руки – теплой, сухой – было приятно. Нику захотелось спать.

– Скажи, тебе не приходилось в последнее время контактировать с незнакомыми людьми? Может, предлагали что-то подержать? Разменять крупную купюру? Угоститься чем-нибудь? В первую очередь меня интересуют женщины.

– Нет.

– Вспомни, это мог быть совершенно случайный эпизод.

– Да нет же!

– Ну, не волнуйся! Видишь ли, по симптоматике это мало похоже на отравление. Известные нам препараты, влияющие на деятельность головного мозга, действуют иначе. Скорее я бы говорил об использовании проклятия.

Ник подумал, что должен испугаться. Но на самом деле стало спокойнее. Он – не сумасшедший.

– Вампир?

– Нет. Вампир делает это более… гуманно, зараза. Вот есть насекомые, которые при укусе вбрызгивают в кровь обезболивающее, чтобы жертва не начала раньше времени волноваться. Так и вампиры. У них очень хорошо приспособлен для этого аппарат: и кусать, и обезболивать, и сосать. Я имею в виду, конечно, энергетически. Другое же дело ведьмы. Чтобы получить чужую «кровь», им нужно разодрать до печенок. Обычно после этого умирают.

– Обычно?

– Девяносто восемь процентов летального исхода.

– Значит, мне опять повезло?

Как везло в Арефских землях.

– Так как? Не вспомнил? Не было странных контактов?

– Нет. А вы уверены, что это именно проклятие?

– Борис тоже склоняется к этой мысли, а он специалист.

От дедовой руки шло тепло. Шевелиться не хотелось.

– Ты спишь? Мик?

Под веками, в темноте, плавало желтое пятно – солнце, просвечивающее сквозь толщу воды. Покачивало.

– Погоди, Борис микстуру какую-то намешал.

…Плот несло вдоль высокого берега. Над обрывом стоял парень в черном камзоле. Держал в поводу коня.

Пахло почему-то осенью. Может, дело было в тяжелых облаках, что нависали над Сент-Невеем со вчерашнего дня.

На каменном крыльце растеклась лужа. Потемнела лепнина на фронтоне, не разобрать, что там, на фамильном гербе. Капли срывались с карниза. Ник поднялся по ступенькам и толкнул дверь.

Странно, в холле горели лампы. И дальше, в сторону библиотеки, комнаты были освещены.

В дверном проеме показался дед. Быстро кивнул Нику:

– Наконец-то. Проходи. У нас следственная группа. Им нужно поговорить с тобой.

Напряглись мышцы живота.

– Что-то случилось? – догадался спросить Ник.

Конечно, случилось. Георг понял, что его кабинет вскрывали. Но почему ждал так долго?

– Да. Пойдем.

– Я только отнесу наверх сумку.

– Потом.

Дед говорил коротко, сердито. Знает, что это сделал внук? Территория-то охраняемая, через забор не попасть. Но зачем тогда привлекать к делу посторонних?

– Ты несовершеннолетний. Допрашивать тебя можно только в моем присутствии.

Ник кивнул. Рот у него был словно забит горячей кашей, не проглотить. Сделалось жарко. Вот позорище-то…

В библиотеке ждали двое. Мужчина в возрасте, с залысинами, рассматривал полки. Он мельком оглянулся, поздоровался и снова занялся книгами. Второй, помоложе, сидел в кресле у стола. Перед ним лежал листок со слепо пропечатанными строчками по верхнему краю.

– Микаэль Яров? Присаживайтесь. Я следователь Грановский. – Он махнул удостоверением. – Ваш дед не возражает, чтобы я задал вам несколько вопросов.

– Не возражаю, – подтвердил Георг и положил перед следователем зеленые «корочки». – Вот его свидетельство о рождении.

– Минутку, я запишу данные.

Ручка неторопливо двигалась по бумаге. Ник разобрал слово, напечатанное прописными буквами: «Протокол…».

Ладони взмокли. Дурак, надо было самому признаться деду! Может, еще не поздно? Он представил, с каким презрением посмотрит на него Георг, и стало тошно.

– Вы, Микаэль, учитесь в Невейской гимназии?

– Совершенно верно. Восьмая параллель. Класс «бэ».

– У вас не возникало в последнее время проблем с одноклассниками?

– Нет.

– Немотивированные ссоры? Агрессия?

– Все нормально.

– Вы посещаете места, запрещенные гимназическим уставом?

– То есть?

– Бары, ночные клубы, тотализаторы… – Следователь оторвался от протокола и неопределенно покрутил рукой.

Они думают, что из кабинета украдены деньги?

– Нет.

– Ну, а разрешенные?

– Мне некогда, господин следователь, скоро экзамены.

– Микаэль, вы пробовали принимать какие-нибудь запрещенные препараты? Говорите, не бойтесь, пробовать – это же не распространять.

– Нет.

– Может, стимуляторы? Вы сказали, скоро экзамены.

– Я вполне способен справиться с программой гимназии.

Следователь неожиданно оставил официальный тон, заговорщицки улыбнулся Нику и спросил:

– Ну, а с девочками у тебя как?

– В каком смысле?

– Да в прямом. Гимназия у тебя исключительно мужская. Детдом, в котором ты жил, тоже.

– Уточните, пожалуйста, что именно вас интересует.

– То и интересует. Где ты знакомишься с девушками?

При чем тут это? Думают, на девиц деньги спустил?