Тридцать шесть валентинок (ЛП)

— Иди! — резко сказал Дэвид. — Ты разве не это собирался сделать? — Он махнул рукой в сторону двери. — Иди!

Глаза Клайва сузились от злобы… и боли.

— Что ты за брат? — прошептал он.

— Что я… что ты имеешь в виду? — Дэвид от изумления открыл рот. — Как ты смеешь ставить под сомнение мою преданность? Я потратил всю свою жизнь, устраняя ту грязь, что ты оставлял за собой, в том числе это касается и Сюзанны Баллистер. Ты разрушил её репутацию прошлым летом…

— Я не разрушал её, — быстро перебил его Клайв.

— Отлично, ты не посягал на честь Сюзанны, ты всего лишь выставил её на посмешище. И как, по-твоему, ей от этого легче?

— Я не…

— Нет, ты не думал, — огрызнулся Дэвид. — Ты ни на мгновение не задумался ни о ком, кроме себя самого.

— Я не это собирался сказать!

Дэвид с отвращением отвернулся от него, подошёл к окну и тяжело облокотился на подоконник.

— Зачем ты здесь, Клайв? — устало спросил он. — Я слишком утомлён, чтобы тратить этот вечер на выяснение отношений с братом.

— Так вот чем ты считаешь Сюзанну? — спросил Клайв после долгого молчания.

Дэвид понимал, что ему следовало бы повернуться, но он не чувствовал в себе особого желания созерцать лицо брата. Не дождавшись дальнейших объяснений, он спросил:

— И чем же я её считаю?

— Грязью, которую необходимо устранить.

Дэвид надолго замолчал.

— Нет, — наконец тихо ответил он.

— Тогда чем? — не сдавался Клайв.

Дэвид почувствовал, как на его лбу выступила испарина.

— Я…

— Чем?

— Клайв… — предостерегающе произнёс Дэвид.

Но Клайв был неумолим.

— Чем? — снова спросил он, повысив голос, интонации которого приобрели нетипичную для него требовательность.

— Я люблю её, — наконец прокричал Дэвид, повернувшись с горящими глазами к брату. — Я люблю её. Вот. Ты удовлетворен? Я люблю её и, клянусь Богом, я убью тебя, если ещё когда-нибудь сделаешь неверный шаг в её направлении.

— О, Боже, — выдохнул Клайв. Его глаза широко раскрылись от изумления, а рот приобрёл форму небольшого удивлённого овала.

Дэвид схватил брата за лацканы и рывком припечатал его к стене.

— Если ты когда-нибудь, помяни моё слово, хоть когда-нибудь приблизишься к ней для того, что хоть отдаленно может показаться флиртом, я клянусь, что разорву тебя на части.

— Боже милостивый, — ответил Клайв. — Я верю тебе. Правда.

Дэвид посмотрел на свои побелевшие от напряжения пальцы и ужаснулся собственной реакции. Он резко отпустил Клайва и отошёл в сторону.

— Прости, — пробормотал он.

— Ты действительно любишь её? — спросил Клайв.

Дэвид решительно кивнул.

— Поверить не могу.

— Ты только что сказал, что поверил мне, — ответил Дэвид.

— Нет, я сказал, что поверил в то, что ты порвёшь меня на части, — сказал Клайв. — И всё ещё верю, честное слово. Но ты… влюблённый… — Он пожал плечами.

— Почему, чёрт возьми, я не могу быть влюблён?

Клайв беспомощно покачал головой.

— Потому что… Ты… Это же ты, Дэвид.

— Что ты имеешь в виду? — раздражённо спросил Дэвид.

Клайв замолчал, мучительно пытаясь подобрать слова.

— Я не думал, что ты можешь любить, — наконец сказал он.

Дэвид почти пошатнулся от потрясения.

— Ты думал, что я не могу любить? — прошептал он. — Всю свою сознательную жизнь я только и делал…

— Только не начинай снова о том, как ты посвятил свою жизнь семье, — перебил его Клайв. — Поверь мне, я прекрасно об этом знаю. Ты достаточно часто бросаешь мне это в лицо.

— Я не…

— Бросаешь, — яростно возразил ему Клайв.

Дэвид открыл рот, чтобы снова запротестовать, но тут же сам себя остановил. Клайв был прав. Он действительно слишком часто напоминал ему о его недостатках. И, возможно, Клайв, осознавали они оба это или нет, жил в соответствии с его ожиданиями.

— Для тебя это всего лишь долг, — продолжил Клайв. — Долг перед семьёй. Долг перед именем Мэнн-Формсби.

— Для меня это не только долг, — прошептал Дэвид.

Рот Клайва исказила кривая усмешка.

— Может это и правда, но если так, то ты не слишком хорошо это показывал.

— Мне жаль, — ответил Дэвид. Он глубоко вздохнул, устало опустив плечи. Какая ирония узнать, что он потерпел неудачу в единственном стремлении, на котором построил всю свою жизнь. Любое его решение, любой поступок всегда были направлены на благо членов семьи, а сейчас оказалось, что они даже не понимали этого. Его любовь воспринималась ими как ноша, бремя его забот.

— Ты действительно любишь её? — тихо спросил Клайв.

Дэвид кивнул. Он не знал, как или когда это произошло за то недолгое время, что прошло с момента возобновления их знакомства, но он полюбил её. Он любил Сюзанну Баллистер, и приход Клайва каким-то образом обострил его чувства, сделав их необычайно ясными для него.

— Ты же знаешь, что я — пас, — сказал Клайв.

— Что я знаю? — спросил Дэвид, в голосе которого отчетливо сквозило усталое нетерпение.

— Что я не люблю её.

Дэвид издал неприятный смешок:

— Боже, надеюсь, что нет.

— Не смейся надо мной, — возмутился Клайв. — Я говорю тебе об этом, потому что моё сегодняшнее поведение могло натолкнуть тебя на мысль, что я… Ладно, забудь. Дело в том, что ты мне достаточно небезразличен, чтобы сказать тебе… В общем, ты же всё-таки мой брат.