Тридцать три удовольствия

— Where are you from?[68]

— Canada[69], — ответили они, и я не мог не расхохотаться.

— Николка, есть шанс снова поменять киевлянку на канадку.

— Пошел ты знаешь куда?.. — резко ответил непреклонный жених Птички, бракоустремленный Одеколончик.

Мы потом еще полночи бродили по Стамбулу, братались с турками, пели с ними наши песни и — бу-бу-бу — подпевали им, когда пели они. В памяти у Ардалиона Ивановича каким-то боком всплыло прозвище одного из грозных турецких султанов, и он всем туркам в знак дружбы и крайней душевной расположенности говорил:

— Йылдырым. Йылдырым. Йылдырым[70].

Часть вторая В РОССИИ И В ЕВРОПЕ

Удовольствие шестнадцатое ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Ой ты, Коля, Коля-Николай,

Сиди дома, не гуляй,
Не ходи на тот конец,
Не дари девкам колец.

Русская народная песня «Валенки»

Достойным завершением Тяги-5 стал маскарад, затеянный Ардалионом Ивановичем по пути из Стамбула в Москву. Встав утром, он объявил всем нам потрясающую новость:

— Не помню, как и отчего все получилось, друзья мои, но вчера во время одной из пьянок с турками на улице я совершил нечто похожее на братание, принятое в племени дохо-нгохо.

— Это как? — спросили мы.

— У них совершенно дикое братание. Допустим, братаются Мвана и Гвамба. В знак того, что отныне они побратимы, Мвана становится Гвамбой, а Гвамба — Мваной. При этом Мвана забирает себе все имущество Гвамбы, жену, детей и становится родственником всех родственников своего побратима. Гвамба, в свою очередь, поступает точно так же.

— Мать честная! — воскликнул Мухин. — И с кем же ты так вчера побратался?

— В том-то и дело, что не так в точности, но примерно так, Не помню, с кем. Помню только, что отныне он обязался носить русское имя, отчество и фамилию, одеваться по-русски и соблюдать русские обычаи, а я должен тоже поменять свое имя на турецкий манер, нарядиться в турецкое платье и быть мусульманином.

— Ах вот оно что. Тогда понятно, — сказал я. — А мы уж было испугались, что это не ты, а какой-нибудь бывший Мехмет, ставший отныне Ардалионом Ивановичем Теткой.

— Придумайте, как мне поменять имя.

Так и сяк поразмыслив, мы придумали такое имя: Орда-Лимон Ибн-оглы Теткылдырым. С переодеванием тоже не было никаких проблем — полное турецкое облачение было закуплено еще до поездки в Трою, и новоявленный Орда-Лимон старательно обрядился в шаровары, халат, туфли с загнутыми вверх носами и феску. Загвоздка оставалась только с переходом в магометанскую веру. Покуда Орда-Лимон не прошел обряд обрезания, он не мог считаться мусульманином. Срочно бежать в любую ближайшую мечеть не оставалось времени. Единственное, в чем мог проявить себя Теткылдырым в качестве истинного поборника ислама, это не принимать внутрь себя ничего, содержащего спирт. Этому благоприятствовал и тот факт, что деньги окончательно растворились в пространствах прошлого, а в Москве Орда-Лимона ждали предпринимательские заботы — когда он погружается в дела, он не пьет ни грамма.

Много смеха было, когда наряженный по-турецки Орда-Лимон объявился в ресторане гостиницы «Эйфель» на последний стамбульский завтрак, но когда в том же виде он вышел и сел в автобус, смех сменился изумлением и недоумением, послышались ворчания:

— У богатых свои причуды…

— Гуляем-с…

— Нам этого не понять.

Дабы Теткылдырыму не быть белой вороной, я тоже нахлобучил на голову феску и не снимал ее, хотя Николка и утверждал, что на мне феска смотрится, как перевернутый и надетый на голову цветочный горшок.

Турецкие таможенники очень весело отнеслись к появлению Орда-Лимона, хлопали его по плечу, приговаривая:

— Якши, якши. Да свыданя. Дабра пажалава, урус.

В Шереметьеве тоже смеялись, но довольно настороженно, а последний таможенник, проверяющий документы, зло фыркнул и сказал:

— Цирк под водой! Туши свет лопатой.

Зато очень здорово мы повеселились, когда ехали в такси к Ардалиону Ивановичу. Таксист все время говорил «Ух ты!» и раз десять переспросил:

— У вас в Турции все так ходят?

Я выполнял роль переводчика:

— Брлик бардым ишкичи чикчирим?

— Чикчирим, — отвечал Орда-Лимон, которого мы выдали за турецкого бизнесмена, едущего по приглашению правительства помогать заводить гаремы для высших должностных лиц государства.

— Врете! — не верил таксист.

— Нэт, нэ вирем, — отвечал я с турецким акцентом. — Чисти правда.

— Вот, елки-палки, до чего дошла перестройка! Гаремы им подавай.

Так, приездом в Москву турецкого гаремозаводчика Орда-Лимона Ибн-оглы Теткылдырыма и завершилось наше путешествие по Египту и Турции.