Тридцать тысяч футов над землей (ЛП)

Наконец оба почувствовали, что стоять стало неудобно, и Люциус вышел из нее, опустив затем на ноги. Воспользовавшись палочкой, они начали приводить себя в порядок.

— Готова? — спросил Малфой, поправляя на себе ремень.

Гермиона кивнула.

— Иди первый. Я побуду здесь немного еще, чтобы не так в глаза бросалось.

Наклонившись, он еще раз прильнул к губам поцелуем, вот только теперь тот отдавал нежностью. А потом открыл дверь и, выскользнув прочь, сразу же закрыл за собой. И почти сразу ее снова открыли, это низенький лысый бизнесмен попытался войти, явно ожидая, что туалет свободен. Гермиона вскрикнула, но мужчина, кажется, испугался еще сильнее.

— Что за?.. О, извините, мисс! — заикаясь, промямлил он. — Просто я видел, как тот джентльмен выходил отсюда. И подумал, что свободно. Черт возьми, как я мог спутать? — казалось, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что же происходило в этой кабинке. После чего на лице его тут же появилось понимание.

Гермиона пожала плечами.

— Надо же нам как-то было скоротать время, — заговорщицки прошептала она незадачливому свидетелю и, мило улыбнувшись, поспешила на свое место.

Там она опустилась в кресло и виновато ссутулилась, словно желая исчезнуть.

— Вот же дерьмо! Надеюсь, он не сообщит о нас экипажу.

Люциус оглянулся назад.

— Хочешь, я сделаю так, чтобы он вообще забыл о нас?

— Что? Ты имеешь в виду, что подвергнешь его Обливейту? Нет… не нужно. Вообще он показался мне забавным. Думаю, все будет хорошо.

Малфой посмотрел на нее с легкой иронией.

— Нет, все-таки ты изумительная женщина.

И Гермиона улыбнулась комплименту: еще никогда не доводилось слышать чего-то подобного от Пожирателя Смерти. Памятуя о недавнем оргазме, все тело как будто пело от удовольствия.

— Как и вы, мистер Малфой.

— Вот как? А что же насчет имен?

Устало вздохнув, она прижалась к его плечу и потихоньку начала засыпать. Уже в дымке полусна ей послышался голос подошедшей стюардессы, которая спросила, не нужно ли Люциусу чего-нибудь.

— Как протекает ваш первый полет, сэр?

— Неплохо. Некоторые аспекты перемещения авиатранспортом показались мне весьма интересными.

— Рада видеть, что вы наладили отношения со своей попутчицей, — это было сказано с легким подразнивающим сарказмом.

— О, нет… Конечно, мы по-прежнему ненавидим друг друга, но научились находить нечто приятное даже в нашей обоюдной ненависти.

Поначалу Гермиона подумала, что он оскорбляет ее, но потом поняла: слова эти были произнесены с необидной насмешкой, и поэтому сквозь сон улыбнулась.

Она лениво дремала, а сознание снова и снова возвращалось к самому яркому эротическому переживанию, что произошло с ней за всю жизнь. И не желала, чтобы оно заканчивалось. Сейчас, в этой удовлетворенной полудреме, ей почему-то хотелось, чтобы Люциус Малфой всегда был рядом. Сильный и спокойный.

Коснувшись рукой его бедра, Гермиона прижалась сильнее и пробормотала:

— Люциус…

Малфой сразу повернулся к ней и приник к губам. Теперь влажное тепло его рта казалось таким знакомым, будто их совместное (и не очень приятное) прошлое было совсем в другой жизни.

— Боже мой, что мы делаем? Что вообще с нами происходит? — вздохнула Гермиона, поглаживая его по бедру, а затем протягивая руку к твердой упругости живота. Она уже успела заметить, что, несмотря на возраст, Люциус был в прекрасной форме. И это не могло не нравиться.

— По-видимому, то, что должно было произойти в любом случае, — поразмыслив, произнес он.

— Должно? Между нами?

— Мне кажется, да…

— А ты когда-нибудь думал, что это случится? — Гермиона поколебалась, прежде чем задать ему вопрос.

Люциус молчал.

«Нет. Хотя несколько последних лет очень надеялся, что когда-нибудь добьюсь своего…» — мысленно произнес он.

— Как думаешь, а я? — не могла угомониться Гермиона и оторвала его мыслей.

— Не знаю… Отвечу вопросом на вопрос: а ты?

— Эм-м… Полагаю, что да. Хотя и не могла признаться в этом даже самой себе. Когда я была еще ребенком, то думала, что ты невероятно хорош собой. И это ужасно: думать так о мужчине, который, по сути, пугает тебя. И я… убедила себя в том, что страшно ненавижу тебя.

— Да ты и до сих пор ненавидишь меня.

— Я?

— Во всяком случае, если безукоризненно следовать правилам, — откровенно поддразнил ее он.

— Ага… Значит, это ты меня ненавидишь?

— Конечно. Можешь даже не сомневаться, — это было произнесено с почти убийственной иронией.

— Хм. Я тебе не верю.

Малфой ухмыльнулся и снова поцеловал ее, но на этот раз в макушку.

— А теперь… все так странно. И я не могу понять, как жила без тебя. Вот как? — Гермиона вздохнула. — Теперь мне хочется, чтобы ты всегда был внутри меня.

— Милая, я не думаю, что стоит снова пытаться повторить наше маленькое приключение. Боюсь, что мы чего-нибудь сломаем. Потерпи до приземления.

— Имеешь в виду наши конечности?

— Нет, — негромко засмеялся Люциус. — Я имею в виду какое-нибудь авиационное оборудование.

— Ну… — Гермиона огляделась. Свет в салоне был погашен, а почти все пассажиры, похоже, уже спали. — Тогда я знаю, что сделаю.