Тридцать второй калибр

Мы уставились друг на друга. Каждый из нас хотел защитить Хелен от обвинений другого.

– Мы знаем, что она не делала этого, но нас никто не станет слушать. Судя по тому, как коронер смотрел на меня этим утром, полагаю, он готов обвинить Хелен в убийстве Джима, и, чтобы спасти ее, нам нужно найти настоящего убийцу.

Попав к Луиджи, я выбрал маленький столик в углу. Чтобы никто не смог нас подслушать, я сел как можно ближе к Мэри, и заговорил, склонившись к ней.

В дверях только что появилась миссис Уэбстер Пратт со своей компанией. Заметив, как мы увлечены разговором, она поспешила к нашему столику.

– Бедный мистер Томпсон, мое сердце просто кровью обливается! – выпалила она.

Поднявшись на ноги, я позволил ей пожать мне руку. Она при первой возможности начинает пожимать вам руки, как никто другой.

– Бедный, бедный мистер Фельдерсон. Такая потеря! Я была шокирована, услышав об этом. И миссис Фельдерсон, бедное дитя... Прочитав газету, я перепугалась. Я удивлена тем, что вы здесь. Как поживает ваша бедная матушка?

Я знал, что эта женщина начнет повсюду сплетничать о моей бессердечности, если я не объясню, почему пришел в кафе на следующий день после смерти Джима и травмы моей сестры.

– Моя мать ничего не знает о случившемся. Не думаю, что она достаточно сильна, чтобы перенести такой шок. Я бы не пришел сюда, если бы мне не требовалось обсудить с мисс Пендлетон важный вопрос.

– Вижу, вижу... Судя по тому, как вы сидели, боюсь, что в Истбруке будет, о чем поговорить после того, как все утрясется, – она еще раз пожала мне руку, улыбнулась Мэри и поспешила к своей компании.

– Мэри, нам не стоило приходить сюда, – сказал я с кислой миной.

– Боюсь, эта старая кошка иногда приходит сюда. Она разнесет по всему городу, что вы любезничали со мной, тогда как Джим еще не похоронен. Она, наверное, скажет всем, что мы обручены.

– Ну, будь это так, я был бы не против, – ответил я.

– Уоррен, пожалуйста, не надо! - шепнула Мэри, сжав мою руку. – Сейчас у нас так много дел. А эта Пратт заставила меня обо всем позабыть. Лучше бы она не видела нас.

Я почувствовал, что не смогу толком поесть, как, наверное, и Мэри, так что попросил официанта принести только легкий салат.

– Мэри, – сказал я, когда он ушел, – мы знаем, что Хелен этого не делала, но если перед присяжными ты будешь говорить так, как говорила со мной, то они тут же вынесут обвинительный приговор.

– Они не могут! Не могут они поверить в такое!

– Тебе не кажется, что миссис Уэбстер Пратт смогла бы поверить, если бы она знала то же, что и мы? – возразил я. – Она поверит в это, даже если свидетельств будет в два раза меньше, а ведь она – типичный образчик среднестатистического присяжного. В жюри будет около четырех миссис Пратт.

– Баппс, что мы можем сделать? – спросила Мэри со слезами на глазах.

– Ну, ты должна прийти к Хелен, как только это станет возможно, и навещать ее так часто, насколько тебе позволят. Таким образом, когда она сможет говорить, ты будешь с ней, и ты выслушаешь все, что она скажет.

– Но, Баппс, а если она умрет?

– Даже пока она находится в бессознательном состоянии, она может сказать что-то такое, что даст нам ключ, – продолжал я, не обращая внимания на вопрос. – Сразу после обеда я поеду к мосту.

– Зачем?

– Посмотреть. Может, я найду револьвер Джима. Если бы он был у Хелен, то коронер, наверное, сказал бы мне. Конечно, они могли его и не брать. В таком случае, он по-прежнему у тебя дома. А если Хелен взяла его с собой, то, когда машина перевернулась, он должен был выпасть, и если это так, то мне нужно найти его до того, как это сделает кто-то еще.

Нас прервал официант, принесший салат. Мэри не­мно­го поклевала его, а затем спросила:

– Баппс, может, мне лучше уехать из города?

– Нет, – ответил я. – Они все равно найдут тебя, и тогда твои показания причинят куда больший вред.

– Но не могу же я рассказать им все, что слышала. Я солгу, – ее симпатичное маленькое личико омрачилось, как если бы она собиралась заплакать.

– Ты не станешь делать ничего подобного! – возразил я. – Мы знаем, что Хелен не делала этого. Разве не так?

– Д... да, – неуверенно ответила Мэри.

– Тогда то, что мы расскажем, никак не навредит ей. Но мы обязаны найти виновных.

– Но, Баппс, кто же это мог быть? – нервно спросила она.

– Я все еще думаю, что это Залнич и его люди, но это мог быть и Вудс. Я выясню, что он делал прошлой ночью. Вдруг это прольет свет на дело? В конце концов, он получил от смерти Джима больше всех, да и его слова тем вечером были очень странными.

Я расплатился с официантом, и мы вышли из кафе. По пути обратно я остановился у похоронного бюро, чтобы дать распоряжения относительно похорон Джима. Гробовщик, с которым я говорил, был самым грустным человеком, которого я когда-либо видел. Его скорбный взгляд был заразителен: едва взглянув на него, хотелось заплакать. Подготовку к похоронам он обсуждал приглушенным голосом, а в конце прошептал:

– Я искренне надеюсь, что все не так, как говорится в газетах.

– А что в них говорится? – спросил я.