Тридцатилетняя война

Арниму было около сорока лет, он стал воином не в силу необходимости, а по призванию. Он главным образом и обеспечил победоносную силезскую кампанию 1627 года, принесшую славу Валленштейну. Глубоко верующий человек и преданный подданный курфюрста Бранденбургского, Арним поступил на службу к имперцам по той же причине, по которой Иоганн Георг примкнул к Фердинанду в 1620 году. Поначалу он тоже считал, что идет не религиозная война, а борьба с мятежниками и бузотерами, нарушающими мир в империи. «Эдикт о реституции» заставил и его, и Иоганна Георга изменить свое мнение.

У протестантской Германии наконец появились лидеры в лице Иоганна Георга и Георга Вильгельма, программа — Лейпцигский манифест — и полководец, знающий, как брать быка за рога. Курфюрсты Саксонии и Бранденбурга предложили Фердинанду поддержку объединенной и вооруженной протестантской Германии в обмен на отзыв «Эдикта о реституции». Если же он не согласится, то они не берут на себя ответственность за последствия. В условиях интервенции Густава Адольфа любой нейтралитет невозможен. Фердинанду не следует рассчитывать на то, что протестанты позволят, чтобы их раздавили в тисках между императором и шведским королем. Им придется выбирать: либо с ним, либо со шведами.

Фердинанд, возможно, понимал все это. Но скорее всего он недооценивал могущество и авторитетность Густава Адольфа, а Лейпцигский манифест воспринял как ставшую привычной демонстрацию протеста, помогавшую Иоганну Георгу сохранять лицо с самого начала войны[758]. Независимо оттого, осознавал ли он реальность угрозы или нет, император мог дать только один ответ. Он не политик, а вождь крестового похода, и для него отказ от «Эдикта о реституции» равнозначен отречению от Бога.

4 апреля 1631 года Иоганн Георг отправил манифест императору, сопроводив его личным письмом[759]. Тем временем шведская угроза неумолимо приближалась. Наступая по Одеру, король оттеснил имперские войска — армию Валленштейна без самого Валленштейна — к Франкфурту. Шведы овладели городом 13 апреля, пополнив свои запасы грабежом и разгромив, перебив или пленив последние восемь полков[760].

Через четыре дня Фердинанд послал на Лейпцигский протест расплывчатый ответ. Вероятно, император еще не знал о падении Франкфурта-на-Одере, поскольку вскоре он изменил свою тактику и отправил в Саксонию посла с поручением вести себя примирительно, но объяснить, что отзыв «Эдикта о реституции» невозможен. 14 мая Фердинанд уже перешел на командный тон и издал приказ, запрещающий подданным оказывать какое-либо содействие протестантским князьям в вербовке рекрутов[761]. Император отрезал пути к отступлению и себе, и курфюрсту Саксонии.

А король Швеции, не теряя времени, завоевывал север Германии. Его войска овладели Померанией, захватили Грейфсвальд и Деммин, и теперь он контролировал Балтийское побережье от Штральзунда до Штеттина и Одер на восемьдесят миль от устья. Шведы окружили провинцию Бранденбург с севера и востока. Герцоги Мекленбурга готовились к тому, чтобы вернуть свои земли с моря с помощью шведов. Магдебургуже числился союзником. Густаву Адольфу оставалось разобраться с Бранденбургом, и тогда в его руках окажется весь северо-восточный сектор империи с низовьями Эльбы и Одера и дорогами в самый центр страны Фердинанда.

Курфюрсту Бранденбурга хронически не везло. Весной 1631 года он снова оказался между Сциллой и Харибдой — между императором и интервентами. И Фердинанд, и Густав Адольф намеревались положить конец его деятельности от имени партии конституционалистов. Император собирался запугать шведского короля оккупацией Бранденбурга, Густаву Адольфу надо было лишить Иоганна Георга самого стойкого соратника и заставить обоих поборников конституционализма поодиночке вступить в его альянс.