Тридцатилетняя война

Густав Адольф находился в лучшем положении вследствие неожиданных бед, свалившихся на голову Тилли зимой. Их виновником был человек, которого он заменил в армии. Валленштейн по звездам знал, что его непременно позовут, но был не так прост, чтобы полагаться лишь на звезды, и предпринял соответствующие меры для того, чтобы доказать свою незаменимость. Войска Тилли, расквартированные в Мекленбурге и по долине Одера, обеспечивались пропитанием в основном из амбаров Фридланда, Загана и самого Мекленбурга. Но все это были земли Валленштейна. И хотя он прекрасно кормил армию, когда сам командовал ею, у него не было никаких оснований поступать так же теперь, когда у войск появился другой хозяин. Валленштейн наотрез отказался поставлять провиант из Фридланда, за исключением тех случаев, когда за него платят наличными. Это, естественно, означало, что из Фридланда не поступало никаких продуктов. Немножко продовольствия Валленштейн отпускал из Загана и, пользуясь нехваткой, поднимал цены на зерно. Даже в Мекленбурге он распорядился сознательно затруднять пребывание войск Тилли[762]. Голодные солдаты убегали и шли к Арниму, лошади гибли, и армия, детище Валленштейна, таяла на глазах его незадачливого преемника. «За всю свою жизнь, — писал Тилли, — я не видел армию, испытывающую нужду практически во всем — даже в мелочах; не хватает тягловых лошадей, офицеров, нет исправных пушек, нет пороха, боеприпасов, нет кирок и лопат, нет денег, нет еды»[763]. Тщетно он взывал о помощи. Валленштейн не хотел, а Фердинанд не мог оказать ее.

Отчаявшись, Тилли послушался своего заместителя Паппенгейма и возложил надежды на Магдебург. Город не только занимал важное стратегическое положение на Эльбе, но и располагал, как казалось Тилли, несметными запасами продовольствия. Он уже предпринял один дерзкий прорыв между силами Густава Адольфа на Одере и Балтийском побережье, захватил Ной-Бранденбург, устроив там бойню[764], но отступил, видя, что у солдат нет ни малейшего желания идти дальше, и в апреле 1631 года присоединился к Паппенгейму, осаждавшему Магдебург.

Положение в самом Магдебурге осложнялось тем, что жители отказывались идти на жертвы. Лишь некоторые бюргеры изъявляли героическую готовность помогать Дитриху фон Фалькенбергу, гессенскому военачальнику, которого Густав Адольф прислал для организации обороны. Основная масса горожан демонстрировала недовольство, создавала помехи и делилась своими запасами с такой неохотой, что голодные кавалеристы Фалькенберга взбунтовались и их долго не могли усмирить[765]. «От нас здесь нет никакого толку, — писал он королю. — Мы живем одним днем». Густав Адольф попытался отвлечь Тилли, напав на Франкфурт-на-Одере, но безуспешно[766]. К маю 1631 года имперцы подошли к стенам города так близко, что могли переговариваться с осажденными, и самые главные бюргеры начали настаивать на капитуляции, чтобы уберечь Магдебург от разрушения и разграбления[767].

Вся протестантская Европа обратила свои взоры на короля Швеции. Газеты призывали Магдебург держаться, не пускать в город девы насильников[768]. Спасителя от жертвы отделяло всего лишь сто пятьдесят миль практически не защищенного пространства, и ему больше могли помешать решения, принятые в Лейпциге. Курфюрсты Бранденбурга и Саксонии воздвигли перед ними невидимые, но труднопреодолимые преграды. Густав Адольф, когда они заседали в Лейпциге, приглашал их вступить в альянс и пойти на освобождение Магдебурга, но его предложение было проигнорировано[769]. Король Швеции с возмущением говорил о германских правителях: «Им все равно, кем быть — лютеранами или папистами, имперцами или немцами, рабами или свободными людьми»[770]. Густав Адольф их не понимал. Но они знали, к чему стремились; они не хотели, чтобы их «спасал» шведский король, не хотели его вмешательства. Без содействия этих двух протестантских курфюрстов Густав Адольф не осмеливался двигаться дальше: крестьяне Бранденбурга бежали от его войск; местные власти, зная настроения курфюрста, не желали дружить, и армия короля, испытывая нехватку и людей и лошадей, постепенно хирела[771]. Без содействия Арнима вызволить Магдебург было бы неизмеримо труднее, а оба курфюрста не просто не хотели помогать, а, напротив, приготовились всячески препятствовать шведскому королю. Если он вдруг решит идти через Бранденбург, то армия, поддержанная Лейпцигским съездом, наверняка выступит против него и попытается вынудить шведов покинуть Германию.

В конце апреля Густав Адольф предупредил Фалькенберга, что он должен продержаться еще два месяца[772]. В мае король пошел в наступление на курфюрста Бранденбурга, взял крепость Шпандау и заставил его заключить временный договор об альянсе[773]. Первый акт по разобщению протестантских союзников был совершен. Иоганн Георг, без соучастия которого Густав Адольф не мог идти к Эльбе, остался в одиночестве. Но прежде чем и он сломался, должна была решиться судьба Магдебурга.