Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648

В то же время ослабевали позиции курфюрста Бранденбургского. Он сам проехал через Вестфалию по дороге в Гаагу. Поняв, что они со шведами категорически расходятся в интересах, он отказался от планов жениться на Кристине и заторопился связать свою судьбу с Оранским домом, через который надеялся получить поддержку своим притязаниям на Клеве-Йюлих. В июне 1646 года он начал уступать в вопросе Померании, а в середине октября согласился на компромисс – разделить Померанию со шведами, так что они получали Штеттин. В начале ноября он внезапно попытался захватить Берг как свою законную долю в клеве-йюлихском наследстве, и имперцы, ухватившись за это явное указание на то, что теперь он намерен расширяться на запад, в сторону владений тех, с кем он хотел породниться путем женитьбы, предложили отдать ему епископства Хальберштадт и Мин-ден, а также вернуть Магдебург вместо Померании. Он ответил согласием. 7 декабря 1646 года он заключил брачный договор с Луизой, старшей дочерью принца и принцессы Оранских, а через неделю после уговоров согласился оставить Берг, уверенно рассчитывая на то, что при поддержке принца Оранского он добьется большего в деле Клеве-Йюлиха, нежели военной силой.

В этих переговорах об Эльзасе и Померании правители вели себя так, будто распоряжались личными вещами и имуществом, а не неотъемлемыми частями империи и тысячами ее подданных. Померанцы даже прислали в Мюнстер свою депутацию, несчастную и настырную; когда все было уже решено, им осталось только бессильно жаловаться, что они не хотят оказаться под шведами.

Эльзасцам повезло больше. Здесь создалось и впрямь странное противоречие, ибо император хотел полностью отрезать отчуждаемую территорию от империи, а король Франции категорически возражал. Кажущиеся черствость Фердинанда III и великодушие французов объяснялись просто. Если бы Эльзас полностью отделился от империи, это не означало бы ничего, кроме изменения границ, а если бы Франция владела Эльзасом под имперской короной, ее король мог бы присылать своего представителя в рейхстаг и непрестанно вмешиваться в дела Германии. В конце концов стороны сошлись на таком запутанном компромиссе, что один автор назвал его «une semence eternelle de guerres»[103]. Император уступал свои права на Эльзас королю Франции. Мера этих прав не была определена, и города сохранили свои имперские привилегии. Но в обмен на полное разоружение правого берега Рейна от Базеля до Филипсбурга французы соглашались не притязать на право заседать в рейхстаге. Обе стороны остались не удовлетвореными, а статьи были сформулированы так, что каждая из сторон могла, как и раньше, добиваться выполнения своих претензий.

На протяжении всех переговоров в Мюнстере представители Страсбурга и Декаполиса, то есть десяти вольных городов Эльзаса, бегали от французского посольства к австрийскому, терпеливо стараясь изложить свой взгляд на проблему. Но они не смогли никак повлиять на тех, кто, ссылаясь на короля Франции, императора и европейскую ситуацию, решал их судьбу.

6

Итак, зимой 1646 года территориальные притязания союзников были удовлетворены. Оставалась проблема империи, ссоры между отдельными князьями и вопрос конституционных и религиозных прав, из-за которых и велась война.

После бесконечных препирательств наконец-то нашлось решение для Пфальцского курфюршества. Максимилиан, обратившийся за поддержкой к папе, с возмущением отверг инициативу, по которой предполагалось поочередное владение курфюршеством. Карл-Людвиг, сын Фридриха Чешского, не менее гневно встретил предложение учредить для него новый курфюршеский титул, который вернул бы ему только Гейдельберг (Хайдельберг) и Рейнский Пфальц и поставил бы его на последнее место в коллегии курфюрстов. Такая схема, однако, прекрасно устраивала Максимилиана и французов, и они сумели довольно легко уговорить шведов, которые вначале заупрямились, защищая права Карла-Людвига. Покинутый одним могущественным союзником, который только и был у него, ослабленный крахом, постигшим его дядю в Англии, курфюрст Пфальцский в конце концов сдался. Ему хватило духу выбить медаль с изображением себя самого в доспехах с израненным и обессилевшим пфальцским львом у его ног и надписью «Cedendo non cedo»[104].

Ландграфиня Гессен-Кассельская, сумевшая набить себе цену в глазах и французов, и шведов, добилась большего, чем курфюрст, который всегда был не более чем обузой. Она получила большую часть земель, на которые претендовала, и более полумиллиона талеров на содержание армии.

Еще больше повезло швейцарцам, которые благодаря уму и политическому чутью своего правительства умудрились не ввязаться в войну, а теперь поспешили поучаствовать в мире. Швейцария была независимой и растущей конфедерацией уже больше 300 лет и к тому моменту, помимо первоначальных кантонов Ури, Швиц и Унтервальден, также включала в себя Люцерн, Цюрих, Базель, Граубюнден, Золотурн, Санкт-Галлен, Аппенцелль и Фрибур, но ее так никто и не признал. Теперь же швейцарцы потребовали признания и получили его.