Триггер

— Угу. А ещё явно сейчас начнутся всякие разбирательства по этому поводу, а мне сейчас совсем нельзя волноваться.

— Та-а-ак…

— Я беременна, Том.

Закрываю лицо ладонями, когда вижу, как глаза сестры расширяются донельзя. Но она быстро берёт себя в руки, потому что слышу следом:

— Ну, не то, чтобы я сильно удивлена, — произносит приглушённым голосом и добавляет: — Так. Мне нужно выпить.

И уходит за вином, которое стоит у неё в шкафчике. А мне становится так легко и хорошо. Всё потому, что Тома озвучила главное — она не удивлена. И я, наверное, тоже. Это первая реакция такая — сбивающая с ног. Сейчас же, когда думаю о том, что произошло, понимаю, что всё закономерно. Теперь бы понять только, чем мне грозят последствия аварии, а с остальным я разберусь.

— Итак. Ты беременна, выпить не предлагаю. Илья в курсе? Не отвечай. Вижу, что нет. И почему, спрашивается?

— Я не знаю, как он отреагирует.

— Прекрасно. И не узнаешь, пока не расскажешь. Персидский может на тот свет отправиться, что не так уж и плохо, — пожимает она плечами и выпивает сразу половину налитого в простую чайную кружку вина. — С квартирой проблема решена будет. Кстати, как там Майя?

— Тамар, ну ей-богу, ты так спрашиваешь, будто я в курсе.

— Хм… А надо быть в курсе. Теперь у тебя ребёнок будет, если с Илюхой не срастётся, тебе бы надо о жилье своём подумать.

И ведь не поспоришь со здравомыслием Тамары. Она права — в этой части, по крайней мере. Только я совсем не хочу верить в это «с Илюхой не срастётся». Даже представлять не собираюсь, что мы с ним расстанемся. И дело вовсе не в ребёнке, вернее, не только в нём.

— Том, вот правда… это последнее, о чём у меня сейчас мысли. И о том, что Вадим может умереть… Боже, ты реально видишь в этом освобождение?

— Ну, реально или нереально — это одному богу известно. Но честно скажу. После того, что эта скотина вытворила, если сдохнет — проблемой меньше.

— Тамара…

Качаю головой, потому что даже слова все растерялись. Нет, я прекрасно понимаю, что именно имеет ввиду сестра. Только за то, что сделал, Вадим уже расплатился, когда оказался между жизнью и смертью.

— Знаешь, что нам нужно провернуть прямо сейчас? — внезапно спрашивает Тома, допивая вино. — Поехали прокатимся к тебе.

— Куда?

— В твою квартиру. Одно дело когда там Персидский был и гоголем ходил и совсем другое — когда он на больничной койке. Неизвестно, что там Майя без него вытворит. Так что лучше показаться.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. В крайнем случае посидишь внизу, я поднимусь, покажусь этой мымре. Всё, решено.

Она поднимается с диванчика, хватает сумочку и командует:

— Поехали. И ясно-понятно, что поведёшь ты.

И я согласна с Тамарой. Теперь, когда у меня будет ребёнок, мне нужно подумать о том, чтобы обеспечить его, так что навестить квартиру, которую по полному праву до сих пор считаю своей, будет совсем нелишним.

Пока едем, успеваем обсудить миллион разных вещей. В основном, правда, болтает Тамара, при том, умудряясь переключаться между абсолютно полярными темами. Например, не успеваю справедливо одёрнуть её, когда она начинает разглагольствовать о нашей с Ильёй свадьбе. И хоть умом понимаю, что ничего может и не сбыться — от картинок, мелькающих перед глазами, становится хорошо на душе.

— Он пока ничего не знает, Том, я же сказала.

— Я в курсе. Но ведь узнает.

— Да, уже сегодня.

Тяжело вздыхаю, паркуясь в до боли знакомом дворе. В окне гостиной, несмотря на солнечный день, горит свет. И это заставляет сердце пуститься в галоп. Значит, Майя точно дома.

— Я с тобой пойду, — говорю решительно, когда Тамара берётся за ручку дверцы, чтобы выйти из машины. И сестра смотрит в ответ встревоженно.

— Уверена?

— Абсолютно.

Когда поднимаемся на этаж, меня охватывает странное предчувствие — смесь страха и азарта. Права была Тома, решив ехать прямо сейчас в эту квартиру. Вроде бы успокаиваюсь, но адреналин бурлит в крови. Мне бы сейчас дома сидеть, где хорошо и уютно. И главное — спокойно. А то все эти происшествия ничего полезного для малыша не привносят.

Когда вставляю ключ в дверь, понимаю, что замок открыт. Осторожно заглядываю внутрь, и видимо, Тома понимает по моему лицу всё, что чувствую, потому что быстро отстраняет и входит в прихожую сама.

— Так, мать вашу! Что тут вообще происходит?

А мне становится смешно. Приступ нервного веселья понуждает меня неуместно хохотнуть. Докатилась, мать, к сорока годам до того, что мою собственную квартиру пытается обворовать любовница мужа, пока последний едва ли не концы богу отдаёт.

Двое грузчиков, или слесарей — один чёрт — как по команде оборачиваются на зычный голос Тамары, при этом у обоих делается такой ошарашенно-обиженный вид, что мне в пору отпустить себя и начать истерично смеяться от души. Майя же, которая стоит чуть поодаль и ждёт, пока один из грузчиков взломает дверь в мою комнату фомкой, пятится назад.