Тригон. Изгнанная (СИ)

— Что делать, Бледная? — вторгается в мысли тихий голос Руки и огромные, наполненные мукой глаза смотрят на Тилию не мигая.

Она задумывается лишь на секунду.

— Мне нужна вода. Много воды. Тащи всю, что есть в мешках и иди за новой. Нужно промыть все раны, — она на мгновение замолкает, судорожно пытаясь вспомнить, что ещё необходимо делать в таких случаях. — Но сначала помоги мне снять с него одежду, нужно проверить насколько сильно повреждено его тело.

Рука ещё какое-то время смотрит на неподвижно лежащего друга, после чего, с готовностью кивает и помогает стащить с него рубашку. Зрелище не для слабонервных. Его спина — это один сплошной багровый синяк с кровоподтёками и порезами от мелких камней. Ещё ужаснее представляется рана на затылке, но чтобы проверить насколько всё плохо, нужно сначала смыть с волос засохшую кровь.

Отправив Руку выполнять поручение, Тилия, не теряя времени, начинает тщательно, дюйм за дюймом ощупывать тело парня. У её пациента определённо жар: покрытая золотистыми волосками кожа сухая и раскалённая на ощупь. Было бы лучше, если бы Кир потерял сознание, но он лишь однажды выказывает беспокойство, когда она прикасается к его пояснице. Даже в таком плачевном состоянии, исполосованный острыми камнями тотем скорпиона во всю лопатку будто живой. Каждая искусно выполненная мастером насечка, словно идеально-сложенный панцирь смертельно опасного членистоногого. На самом конце острого жала застыла выпуклая капля яда. После того, что стало со спиной изгнанника изображение ядовитой твари вряд ли восстановится. Внешне ни скорпион, ни его хозяин уже никогда не станут прежними.

Но каково же изумление Тилии, когда она не находит того, что определённо должно быть у того, кто упал с такой высоты: сломанных, раздробленных костей, порванных сухожилий. Всё цело! Окончив осмотр, Тилия какое-то время неподвижно сидит на земле, сложив руки на коленях и, немигающим взглядом, уставившись в одну ведомую только ей одной точку, пока, наконец, за спиной не раздаются тихие шаги и на её плечо не опускается ладонь. Она вздрагивает. Вернулась гоминидка, которая, под пристальным взглядом наблюдающей за ней Тилией, бросает на землю наполненные водой мешки и с нарастающей тревогой спрашивает:

— В чём дело, Бледная?

— Ты ведь знала, что он Лерп?

Глава 20

«Как же я устала!» — думает про себя Тилия, вновь погружаясь с головой в прохладную воду кристально-чистого озера. Сил хватает только на то, чтобы смыть с себя грязь и чужую кровь, и она трёт и трёт, пока покрытая синяками и ссадинами кожа не начинает гореть, словно умоляя свою хозяйку прекратить эту затянувшуюся пытку.

Только оставшись наедине с собой, она может выплакать всё то, что накопилось за долгое время, до сих пор не понимая, что же она такого натворила, что ей приходится проходить через весь этот ад: быть выдернутой из привычной среды, не единожды бороться за свою жизнь, проливая чужую кровь, смотреть, как погибает близкий человек. И снова быть на волосок от гибели.

Это ломает её, накрывает с головой так, что, едва закончив перевязывать изгнаннику спину, удостоверившись, что рана на голове не смертельна, и оставив его заботам Руки, она бросается прочь, глотая солёные слёзы. Хочется только одного: как можно скорее избавиться от воспоминаний последних дней, выбросить из головы всё то, что причиняет душевную боль, чтобы хоть немного стало легче. Но у неё ничего не получается: воспоминания накатывают яростными волнами, вызывая душевные муки, которые даже телесная боль не в силах притупить.

Из их троицы во время процедуры лучше всех держался Кир. Его тело, словно созданное специально для того, чтобы переносить запредельные нагрузки, было настолько уникальным, что Тилия до сих пор не могла в это поверить. Лишь раз за всю свою жизнь, став невольным свидетелем разговора родителей, она слышала о подобном. Отец, только что вернувшийся из Пекла, возбуждённо делился с матерью тем, чему сам стал очевидцем: «Лерпы уникальны! В Новом Вавилоне таких можно по пальцам пересчитать! Я даже не уверен, что за пределами колонии есть другие. Приставь, чего мы могли бы достичь, будь у нас возможность изучить их ген, понять, в чём их секрет!»

Тогда она не придала большого значения восторженным словам родителя, лишь сохранила в памяти незнакомое слово. А чуть позже подробнейшие записи отца — кое-где с пометками на полях или карандашными зарисовками, — которые она тайком перечитывала по ночам, дали ответ, что же такого удивительного было в тех Лерпах, что так возбуждали интерес её родителя.

В очередной раз, окуная руки в воду и смывая с лица сажу, грязь и пот последних дней, Тилия с трепетом вспоминает минуты, когда ощупывала уникальное тело изгнанника. Или Лерпа!