Тригон. Изгнанная (СИ)

Хижины, а их она насчитывает больше тридцати, удерживают на весу вертикально врытые в землю брёвна — по одному на каждый угол. Покатые крыши покрыты стройными рядами высушенной и связанной в охапки травы. К проёмам, плотно прикрытым деревянными перегородками, приставлены длинные, на вид хлипкие лестницы, отделяющие того, кто наверху от твёрдой поверхности земли.

Но не это поражает больше всего. В самом центре лагеря Тилия видит очаг, обложенный по кругу почерневшими от жара и копоти камнями, и медленно тлеющими внутри углями. Огонь — то единственное без чего не могут обойтись облучённые. В тёплые месяцы так необходимый для приготовления пищи, в зимние — для обогрева. Рядом стоит грубо-сколоченный стол, а поваленные брёвна вокруг выполняют роль доморощенных скамеек. Всё это чем-то напоминает столовую в Башне, только примитивную и на открытом воздухе.

Наконец, закончив беглый осмотр лагеря, Тилия переходит к его обитателям. Куда ни кинь взгляд, везде фигуры в одинаковых серых лохмотьях: на рукавах некоторых всё ещё красуются горизонтальные, белые полосы, лучше всяких слов говорящие о принадлежности этой одежды в прошлом. Она ожидает увидеть стариков, но большая часть облучённых в этом лагере примерно одного с ней возраста. Кто-то чуть старше, хотя из-за их увечий сразу и не разберёшь, но есть и дети — их можно по пальцам пересчитать — шумной стайкой бегающие вокруг. Болезни, словно, поставили свои печати на их телах — как та, что нестерпимо жжёт ей спину — лишили гоминидов возраста, делая моложе одних и отбирая годы у других.

Но что больше всего поражает Тилию, так это то, что, не считая самых маленьких, ни один не слоняется без дела. Кто-то перебирает уже знакомые ей хамповые сети, упрямо борясь с тугими узлами, превращая их в мотки толстой верёвки, что горой лежат рядом. Видимо, конопляные волокна, из которых делали сети — единственное, что без опасений оставляли в Долине милитарийцы, не считая самих гоминидов. Кто-то увлечённо вырезает посуду или фигурки из дерева, явно предназначенные для детских игр, кто-то прямо на земле неторопливо плетёт корзины. И каждый, при появлении новенькой, как по команде вскидывает голову.

— Подожди здесь, — вторгается в её мысли хрипловатый голос Вары, и Тилия с облегчением опускается на перекладину хлипкой на вид лестницы. Хоть какая-то передышка измученным конечностям. Солнце теперь в зените и с каждой минутой становиться всё жарче, и обессиленная событиями этого утра, опасается, что ещё немного, и она просто свалится замертво.

Вот уж все вокруг порадуются!

Девчонка из Термитника и дня не выдержала на солнце!

Время в этом месте тянется невыносимо долго. В памяти тут же всплывают давние уроки отца, когда он рассказывал ей, маленькой, как Первые Люди определяли время с помощью подручных средств. В Башне часы были в каждом жилом блоке, на каждом этаже, и проблем с этим не возникало. Хотя так было не всегда.

До того, как Обитель объединила разрозненные города-спутники, колонистам приходилось туго. Не было достаточно ни угля, ни мяса так необходимого человеку, ни исправной техники. Сейчас же всё это с завидным постоянством поступало из соседних городов, в обмен на богатства Теплиц. Здесь, в Долине было другое дело — и придётся многое вспомнить из того, чему учил её отец или, что она сама почерпнула из запрещённых книг.

«Знала бы, что пригодиться, слушала бы внимательнее», — с досадой думает про себя Тилия, уже, наверное, в сотый раз, длинным рукавом утирая пот с лица, а завидев приближающуюся с противоположной стороны лагеря Вару, тут же с готовностью поднимается с неудобной перекладины. Если бы сегодня утром кто-то сказал, что она будет так рада видеть одну из облучённых, рассмеялась бы прямо в лицо.

— Идём. Тебе обработают рану… потом поешь.

Услышав слова о еде, Тилию тут же передёргивает. То, что раньше она слышала о предпочтениях гоминидов, тут же заставляет пустой желудок болезненно сжаться от дурного предчувствия, рождая в голове тошнотворные образы мелких грызунов и рептилий, так полюбившихся жителям Пекла. Даже подумать страшно, какую дрянь придётся есть, чтобы выжить.

Не дожидаясь повторного приглашения, Тилия вслед за Варой карабкается по ступеням хлипкой лестнице и те жалобно постанывают под её весом. Всего-то с десяток перекладин, но и они даются с трудом. От резких движений боль в лопатке вспыхивает адским пламенем, и только оказавшись в прохладе полутёмного помещения, ей удаётся перевести дух.