Тригон. Изгнанная (СИ)

Уснуть в эту ночь ей так и не удаётся, даже несмотря на то, как сильно она вымоталась за день. Ближе к утру становиться так холодно, что зуб на зуб не попадает и всё что остаётся — это смирившись, побросать сверху кучу вонючих тряпок и подтянуть колени к груди. Но, даже немного согревшись, долгожданный сон не идёт: она то и дело возвращается мыслями к родителям.

Что, если они уже знают, что их дочь отправили в Долину? Что тогда? Мать снова беззвучно плачет, отец замкнулся и закрылся в кабинете, а брат радуется тому, что сестра больше никогда не нарушит его покой?

«А может, спокойно спят, уверенные, что я в Обители?» — спрашивает себя Тилия, стуча зубами и ещё сильнее подтягивая колени к груди. Жуткий холод, словно изголодавшийся зверь, проникает под хамповую одежду, жадно покусывая кожу и ледяными кольцами обвиваясь вокруг позвоночника.

Тоска по дому и жалость к себе настолько велика, что на глаза тут же наворачиваются слёзы, вызывая отвращение к самой себе. Больше всего ей сейчас хочется снова оказаться в чистой постели, а не на голых деревяшках, что попеременно впиваются в бока, стоит ей только сменить позу, всякий раз тревожа рану на спине.

Она так гордилась своей кожей без единого изъяна! Даже родимых пятен, как у некоторых её знакомых, не было. Знала, что ей, как адепту, запрещено делать татуировки — избранные должны быть чисты при прохождении последней ступени. Очищения. Многим делали одинаковые стрижки, чтобы «быть как все», но она была противницей, оправдывая это тем, что её мать не вынесет, если её дочь лишат такого «сокровища», хотя это отчасти был лишь предлог. Быть, как все она не хотела.

И вот к чему все эти старания привели!

Когда, наконец, начинает светать, Тилия настолько вымотана и морально, и физически, что с трудом может поднять тяжёлую голову. Со своего места сквозь узкую щель в бревенчатой стене она наблюдает, как лагерь оживает, наполняясь щебетанием птиц и тихими разговорами его обитателей. Кто-то снова разводит потухший за ночь костёр, кто-то отправляется за хворостом и спустя время глаза начинает щипать от расползающегося по округе дыма.

Услышав отчётливый шорох за спиной, Тилия тут же напрягается всем телом. Затаив дыхание, она ждёт, что вот сейчас её грубо растолкают, напомнят о своей никчёмности, но какое-то время до неё доносится лишь шум лёгкие шаги, заставляющий пол в хижине слегка вибрировать, а вскоре новоявленная соседка уже спускается по скрипучей лестнице, не забыв при этом тихо прикрыть хлипкую дверь. Отчётливо слышно, как её приветствуют те, кто с самого утра на ногах и однорукая гоминидка им тихо вторит в ответ, на удивление вполне миролюбиво.

«Что это? Неужели не будет новых оскорблений и нападок?» — гадает Тилия, с отвращением сбрасывая с себя груду тряпья и с трудом поднимаясь на ноги. Из груди вырывается тихий, протяжный стон: даже самое незначительное движение причиняет мучительную боль во всём теле. Вот она расплата! Те полсотни этажей, которые ей пришлось за раз преодолеть в компании милитарийцев, а затем и многочасовая прогулка в компании Вары, дали о себе знать.

Только теперь Тилия понимает всю безысходность своего положения. Как бы она не боялась тех, кто её теперь окружает, но взаимодействовать с ними придётся. Ей не выжить, если не следовать всем тем правилам, что были придуманы задолго до её появления в Долине.

А ведь и все те, кто живут в Башне точно такие же — не способные существовать в тех условиях, что предлагает внешний мир. Они просто не смогут делать обыденных вещей: развести огонь без помощи парафиновых спичек, как это прошлым вечером сделала её новая соседка или оградить себя от инфекций и болезней, которых хватит на каждого. Им не под силу убежать от опасности, подстерегающей на каждом углу, как в Долине, так и в Пекле. Они — жители верхнего Вавилона — словно гости на этой истерзанной войнами планете, добровольно запертые в своём многоуровневом каменном коконе и не способные адаптироваться к жизни вне стен Башни.

И лишь волею Совета она оказалась выброшенной из привычной для неё среды обитания. Нет больше ни крыши над головой, ни мягкой постели, ни завтраков, обедов и ужинов по расписанию. Ничего больше нет. Есть только Долина с её обитателями. И если она не хочет сгинуть в этом проклятом месте навсегда, придётся хотя бы на время стать одной из них. Облучённой…

Стоит только Тилии пройтись по хижине и немного размяться, как обожжённая спина тут же вспыхивает адским пламенем. Ей срочно нужно то чудодейственное лекарство, без которого она просто не переживёт новый день. В остальном всё также плохо: тело ломит, кожа головы ещё побаливает от вчерашней встречи с сетью, во рту гадкий привкус и хочется почистить зубы, но судя по состоянию зубов местных, они не слишком заморачиваются по этому поводу. Чувствуется лёгкий запах пота от одежды, и Тилия с ностальгией вспоминает прохладу водоёма, к которому её вчера водила Вара. Вот то место, где ей хочется побывать в первую очередь!

«Но сначала нужно решить проблему с ожогами», — напоминает себе Тилия.