Тригон. Изгнанная (СИ)

— Бледная врёт, Кир, — с усмешкой бросает Рука, подмигивая Тилии, словно говоря, что по достоинству оценила шутку. — Она говорит, это чтобы всякая гадость не попадала в кровь.

Процедура, которая днём ранее заняла у неё не больше десяти секунд, растягивается на невероятно долгие минуты. Её пациент лежит на удивление смирно, и лишь грудная клетка медленно вздымается в такт дыханию. Но стоит только Тилии склониться над ним и подушечками пальцев слегка коснуться шеи, в попытке нащупать под кожей капсулу с ядом, он тут же напрягается и мускул на его лице вздрагивает, словно перед ним какое-то надоедливое склизкое насекомое, которое так и хочется смахнуть.

От такой реакции Тилии становиться не по себе и она, резко отдёрнув руку и отшатнувшись, словно от удара, чувствует, как и без того сгоревшее на солнце лицо стыдливо вспыхивает. Под удивлённым взглядом огромных глаз считает до тридцати, пытаясь успокоиться, и снова склоняется над гоминидом. Когда она, затаив дыхание, всё же делает маленький надрез, чувствуя при этом запах палёной плоти, бронзовое, покрытое лёгкой щетиной лицо уже не выдаёт никаких эмоций.

Остаётся самое трудное — аккуратно вытащить капсулу с ядом, так чтобы стекло не треснуло, и прижечь рану. Но неожиданно руки начинают дрожать и Тилия, сделав глубокий вдох, отстраняется. Ей отчётливо видны выступившие крупные капли крови, но заставить себя действовать в таком подавленном душевном состоянии никак не удаётся. Рука, сидящая по другую сторону от неподвижно-лежащего изгнанника, с недоумением наблюдает за тщетными попытками Тилии взять себя в руки, и с каждой секундой её взгляд становиться всё беспокойнее. А ведь ей ещё только предстоит лечь под нож.

«Чёрт бы их всех побрал!» — с досадой бросает про себя Тилия, и сильнее сжав рукоять своего ножа-когтя, снова склоняется над пациентом. Когда заострённый кончик лезвия, наконец, проникает под кожу, и блестящая капсула появляется на свет, прямо над ухом слышится вдох облегчения.

— Ну, ты даёшь! Что реально подумывала его прикончить? — тут же с жаром спрашивает Рука, вынимая из своего мешка лоскут и неумело оборачивая тот вокруг шеи своего приятеля.

— Была такая мысль… — не сдерживается Тилия, краем глаза отмечая, как между золотистых бровей появляется глубокая морщинка. — Советую полежать пару минут.

— Обойдусь! — слышит она в ответ и только безразлично пожимает плечами. Плевать, если он истечёт кровью. Одной проблемой будет меньше. Не нужно будет всякий раз оглядываться, опасаясь очередного нападения со спины.

С Рукой всё проходит куда быстрее и вскоре они уже спускаются на землю.

«Эти двое с повязками на шеях, словно коты Вавилона», — неожиданно приходит в голову Тилии идиотская мысль и губы растягиваются в улыбке. — Им только боевого раскраса не хватает!»

Абсолютно лысые домашние питомцы, с изменённым учёными генотипом, всегда вызывали в ней неприязнь и отвращение. Тилия никогда не понимала тягу башенцев заводить себе нечто уродливое и бесполезное. Но эти, как их часто называли колонисты, «милые создания», были священными животными Нового Вавилона. Она же в них видела лишь больших розовых крыс, выкрашенных в более яркие цвета, с длинными тонкими хвостами-спиралями и огромными ушами в синих прожилках. Одна только морщинистая кожа чего стоила! Не знавшие ничего кроме ласковых рук своих хозяев, те всегда взирали на замкнутый мир города-небоскрёба, без капли эмоций. А ещё они не издавали звуков, и чтобы не потерять своих безголосых любимцев в бесконечных коридорах Башни, хозяева крепили на их тощие шеи ошейники с маленькими колокольчиками.

Эти существа были единственными, кому удалось выжить и до сих пор существовать бок о бок с людьми, купаясь в любви и заботе. Иметь такое животное в своём жилом блоке её родителям было не по карману — слишком дорогое удовольствие для простого врача, да и количество таких кисок на каждый уровень было ограничено. Но элита, в основном это были члены Совета и кураторы, могла позволить себе такого питомца, воплощая в нём все свои самые извращённые фантазии. Котов наряжали в яркие кричащие наряды, наносили татуировки — говорящие о принадлежности к определённой семье, кормили, словно на убой консервами.

Тилия слышала, что, когда Башню только возвели, в ней держали и несколько пород собак, но неудобство, связанное с этими животными, быстро внесли коррективы. Держать в блоках отнюдь не маленьких животных с их линькой, слюнями и постоянным лаем быстро запретили, и колонисты, опасаясь гнева милитарийцев стали избавляться от ненужной обузы. Их стерилизовали, усыпляли, а если и это не помогало, рождавшихся щенков просто выбрасывали в мусоропроводник, а дальше в Пекло, до тех пор, пока в Башне не осталось ни одной псины. Закончилось всё тем, что последняя особь была поймана и съедена в наружном городе. Но это случилось ещё задолго до того, как она появилась на свет…