Тригон. Изгнанная (СИ)

— Мы должны были отправиться туда, и каждый из нас выполнял бы возложенную на него обязанность, — продолжает Тилия, вдруг с удивлением понимая, что слово в слово повторяет избитые фразы кураторов. — После мы бы стали полноценными жителями, приносящими пользу.

— А почему выбрали именно тебя?

— Таков закон, — поясняет Тилия, пожимая плечами. — С каждой семьи каждый год отбирают одного ребёнка и это обязательно должен быть первенец. По возрасту я вполне подходила.

— Значит ты избранная?

Услышав знакомое слово, Тилия вздрагивает. Её собеседница оказалась весьма проницательной и отнюдь не глупой. Ещё одна ложь Совета! Деградация, умственная отсталость, преобладание первобытных инстинктов, полное или частичное отсутствие интеллекта, общение на своём диалекте — всё это лишь малая часть того, что им рассказывали об облучённых. Годами вдалбливали в их неокрепшие умы, отравляли сознание, даже на расстоянии делая когда-то единый народ непримиримыми врагами. И лишь познакомившись с некоторыми из них и побывав в их шкуре, стало ясно, что далеко не все такие, как было принято считать. По крайней мере, большая их часть.

— Ну да, что-то вроде того, — чуть слышно отвечает Тилия, проталкивая ком в горле. Она снова жалеет себя и от этого становиться противно. — Избранная!

— Знаешь, всё это больно уж как-то хорошо, чтобы быть правдой, — доносится до неё задумчивый голос Руки, которая, если даже и заметила дрожь в голосе собеседницы, ничем себя не выдала. — Даже подозрительно. Ведь, если ты избранная от рождения, они не могли вот так просто избавиться от тебя, бросив здесь с нами.

«Не в бровь, а в глаз», — усмехается про себя Тилия, мечтая поскорее закончить этот бессмысленный разговор. К чему вспоминать то, чего уже никогда не произойдёт. Жизнь обернулась полным крахом: она на самом дне и, как те букашки из страшилок отца, уже больше недели барахтается среди остальных таких же, как она, пытаясь не просто выжить, но и выползти на поверхность.

Невольно Рука своими расспросами вскрыла нарыв, который она, несмотря на постоянный зуд, всё это время старалась игнорировать. Её отлаженная жизнь поменяла полюса. Справедливость милитарийцев, сменилась жестокостью, стоило ей только оказаться не на той стороне. Эдикты Нового Вавилона обернулись против неё. А облучённые стали теми единственными, кто был способен помочь выбраться и вернуться домой. Только вот как она теперь появиться перед родителями? Что скажет, если ей всё же удастся выбраться наверх? Ведь они так гордились достижениями своей дочери!

— Но знаешь, даже лучше, что тебя отправили сюда, — сквозь невесёлые мысли слышит она расслабленный голос справа от себя. — В Гнезде ты, скорее всего, не выжила бы. Там нужно родиться, чтобы стать одной из нас. У тебя бы не вышло.

— Считаешь, я настолько безнадёжна? — Тилия открывает глаза и, слегка повернув голову, выжидающе смотрит на идеальный профиль собеседницы в ожидании правдивого ответа. В одном она была уверенна — Рука врать не станет, даже если кому-то придётся не по душе гоминидская правда, даже если станет больно от её не сдобренных сладкой ложью слов.

— Дело не в этом. Мы с тобой знаем, Бледная, на что ты способна, если твоей жизни угрожает опасность, — усмехается Рука, повернув голову в сторону Тилии и приоткрыв глаза. — Но в Гнезде свои порядки, и они ничуть не лучше, чем здесь. Даже хуже. Да ты бы просто потерялась в лабиринте города!

— Да неужели?! — тут же отзывается Тилия, принимая вызов.

— Зря ёрничаешь! — фыркает Рука, невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой. — Однажды, когда я была ещё совсем мелкой, мы с матерью отправились на Блошиный рынок. Не знаю, как я оказалась одна среди толпы. Первый раз в жизни потерялась. Представь каково это — стоять посреди улицы и не знать где твой дом!

— И как же ты отыскала его?

— Назад меня отвели незнакомые люди, я их даже не помню. Помню только, как мать меня сначала выпорола, а потом долго плакала, крепко прижимая к себе. Этот урок я запомнила надолго. А ещё её слова… Если снова окажешься одна на площади, представь, что держишься рукой за Термитник и иди вперёд.

— Я ничего не поняла, — честно признаётся Тилия, снова прикрывая глаза и раз за разом повторяя последнюю фразу однорукой собеседницы.

Как такое возможно, чтобы, ориентируясь лишь по руке и Башне, можно было отыскать нужное место? И тут-то до неё, наконец, доходит смысл сказанного. Ну, конечно! Пекло — это спираль! Ещё во времена изгнания первых поселенцев, те начали строить свои ветхие дома стена к стене. Проходили десятилетия, а улица всё тянулась и тянулась, спиралью закручивалась вокруг города-небоскрёба. С высоты этого нельзя было заметить: Пекло больше напоминало беспорядочное скопление разномастных лачуг, с узкими, порой непроходимыми улочками, но в нём была лишь одна улица и имела она форму спирали.

— Пора двигаться дальше, — нарушая тишину, вдруг неожиданно доносится до них голос изгнанника.