Тригон. Изгнанная (СИ)

— Та вертушка, что мы видели по пути сюда… их ведь много? Зачем они прилетают?

— Это единственный способ доставить таких как ты в Яму.

— Но зачем?

— Потому что там, наверху, вы не нужны. Отбросы! — Старик переводит взгляд на стоявшую рядом с Тилией не принимающую в разговоре никакого участия Руку. — Спроси свою подругу, почему она попала сюда? Что она помнит последним, перед тем, как её забрали люди в чёрной форме? Думаю, ответ тебя не обрадует.

Тилия переводит растерянный взгляд на гоминидку и тут же по полыхнувшему ненавистью взгляду понимает, что предводитель задел ту за живое. Высоко задрав голову, словно делая вызов всему свету, Рука медленно цедит сквозь зубы:

— Мы преступники! Меня отправили сюда за то, что я перерезала глотку ублюдку с окраин, который пытался причинить вред моей сестре, а её сослали сюда за то, что она защищала меня и ранила карателя!

Поражённая Тилия не в силах произнести ни слова. Значит, всё это время ответ был на поверхности. Была только одна причина, по которой гоминиды попадали в Долину — свершённое ими преступление. Проступки, за которыми следовало наказание.

Она медленно обводит взглядом притихшую гоминидскую толпу, словно впервые видя все эти хищные, злобные маски. Все они преступники. Не существовало никакого идеального государства без убийств и насилия, как все эти годы внушало им правительство. Просто преступления теперь совершались ниже — в наружном городе. И преступали черту совсем ещё дети! И таких по Долине были сотни!

Злость и обида начинают наполнять её изнутри. Она столько времени провела в неведении относительно своего появления в этом месте, что даже представить себе не могла, что её попросту водят за нос. А ведь ей всего лишь требовалась правда! Она на протяжении всех этих дней вставала и ложилась с одной лишь мыслью: «Почему я оказалась здесь?» И всякий раз слышала всё что угодно, но только не правду.

Тилия отрывает взгляд от окружавших её навсегда помеченных радиацией лиц и, протолкнув ком в горле, снова обращается к Старику Патрису:

— Хотите сказать, со всеми так поступают?

— Тех, кто оказался бы здесь по другой причине, я не встречал.

— Но я не совершала преступление!

— Видимо Совет так не считает, — отзывается Старик и, прищурив свои серые, глаза спрашивает елейным голосом. — Что, не нравится правда?

Но Тилия не отвечает, она настолько поражена, что просто не находит слов. Она вспоминает Като и остальных детей, с которыми свела её судьба, сначала в кватромобиле, затем возле стены с гнёздами. Им всего-то по семь-восемь лет! И все они преступники? Что же могли натворить эти малыши, чтобы оказаться здесь? Украсть еду, не более. Она будто снова слышит слова Руки, сказанные несколькими днями ранее, о том, что мальчик снова воровал еду, и такое уже случалось. Правда была в том, что не от хорошей жизни маленький Като шёл на воровство. И за это милитарийцы лишали их единственного, родительской любви? От подобных мыслей начинает мутить.

— Но почему только дети? — смотрит она прямо в мутные глаза Старика, когда тот приподнимает брови и усмехается. Тилия, наконец, всё понимает.

Второй эдикт!

«Любое преступление, будь то кража, неповиновение властям или лишение другого колониста жизни, карается изгнанием».

Изгнанием карали взрослых, а детей и подростков, вроде неё Тилии или Руки, отправляли в Яму, где они были предоставлены сами себе. Своего рода милосердие, которым одаривал Совет всех без исключения жителей пекла, посылая на смерть родителей и давая второй шанс их детям.

Казалось бы, ответ найден, но, как и неделю назад, это не объясняло того, почему она оказалась в Долине, да ещё с клеймом на спине? Какое преступление она, ещё несовершеннолетняя жительница Башни, успела совершить, не покидая пределов второго уровня?

Тилия последовательно вспоминает последние дни перед тем, как оказаться в комнате подготовки, но ничего не приходит на ум. Как и все остальные, она каждое утро поднималась с постели, умывалась, завтракала в общей столовой уровня, дожидалась, пока за ними явятся кураторы и группами по восемь отведут в классы. Занятия заканчивались, когда за окнами уже смеркалось и хотелось лишь одного: остаться наедине с собой и своими мыслями.

Тилия отгоняет воспоминания и снова открывает рот: если уж она смогла разговорить Старика, то нужно воспользоваться моментом и узнать больше.

— Вы сказали эти вертушки единственный способ доставить нас сюда… — начинает она, видя по колючему взгляду Старика, что балансирует на самом краю. — А есть способ выбраться?

— Ты ведь недавно в Яме, верно? Ещё не сталкивалась с настоящей опасностью, и даже не представляешь, что вас ждёт впереди. Всякий раз, переходя очередную смертельную черту, вы будете опускаться на самое дно эволюции. Кровожадные Таны, псы Витилиго, что им подчиняются, каннибалы, которые не против полакомиться человечиной, насаживая перед этим своих, ещё живых, жертв на огромные колья, словно жука на булавку.