Тригон. Изгнанная (СИ)

Рука кивает, соглашаясь:

— Скорее всего, они от них просто избавляются. Ножом по горлу и всё. Так что, Бледная, у меня нет никакого желания здесь задерживаться. Вся надежда только на тебя.

Тилия понимает, что вся вина за то, что они оказались здесь полностью лежит на ней, но сдержаться от едкого замечания не может:

— А как же твой приятель, который никогда нас не бросит? Что-то его не видно среди этих дикарей?

— А как бы ты поступила, если бы осталась за тем камнем, а остальных поймали? Кстати, по твоей вине, — тут же напоминает Рука, всё ещё защищая друга, после чего добавляет. — Хотя, если бы нас упекли в ту клетку, Кир дождался бы подходящего момента и обязательно спас нас.

Уже готовые сорваться с языка язвительные слова о переоценённой преданности изгнанника застревают в горле, когда в хижине раздаётся топот. За ширмой бесцеремонно появляется парочка гоминидов и приказывает застывшей от страха Тилии следовать за ними. Ноги тут же делаются ватными, отказываясь подчиняться, и только усилием воли она поднимается с пола и в компании Руки идёт к выходу. Стоит только выбраться наружу, как яркий свет, словно молот, ударяет в глаза, ослепляя и дезориентируя, и требуется секунд десять, чтобы привыкнуть и оценить обстановку.

Кажется, что это происходит не с ней, будто она лишь сторонний наблюдатель, по ошибке забредший на враждебную территорию. Всё словно не настоящее: и вытоптанная поляна, в центре которой лицом к лицу стоят Тилия и её противница, взятые в плотное кольцо, и толпа, одобрительными криками поддерживающая своего бойца, и Старик, восседающий на своём громоздком троне, для чего его пришлось перетащить наружу.

Тилии уже в который раз хочется развернуться и бежать. Бежать пока она не сможет оторваться от погони, пока колени не подогнуться, или впереди не замаячит такая знакомая выжженная полоса земли, способная спасти её. И плевать куда она её приведёт — назад к разгневанной Варе, где её, скорее всего, будет ждать изгнание, или в неизведанную часть Долины с Танам, каннибалами и ещё чёрт знает с кем. Но живая преграда из враждебно настроенных гоминидов настолько плотная, что о побеге тут же приходиться забыть. Она сама виновата. Нужно было просто держать язык за зубами и ждать приближения смерти в той клетке. Тилии до сих пор не верилось в то, что она решилась на такой отчаянный шаг, но теперь уже слишком поздно: с этой арены она либо сойдёт сама, либо её выволокут за ноги.

Незаметно для остальных вытирая потные ладони о ткань штанов, она останавливает взгляд на своей противнице, и заворожённо разглядывает символы, нанесённые красной краской на лицо девушки-гоминидки и вторившие рисункам, вырезанным на деревянных статуях-идолах, по краю арены, врытых в землю. Символы четырёх стихий. Даже здесь облучённые поклоняются общим Хранителям и в этом они так похожи на людей.

Ищущим взглядом Тилия пробегает по лицам в поисках Руки, но среди обступившей её со всех сторон толпы, увидеть гоминидку так и не удаётся. В одном она уверенна: та не сбежит, как это сделал предатель-изгнанник. По крайней мере, пока не будет уверенна, что Тилии уже ничто не поможет.

— Никакого оружия, лишь то, чем вас наградила природа! — разноситься по округе властный голос Старика, рождая воспоминания о заточенных клыках убитого ею каннибала. Такое оружие было бы сейчас как нельзя кстати. — Бой будет длиться до тех пор, пока одна из вас не умрёт!

После его слов, толпа взрывается одобрительными возгласами, переходящими в единый протяжный вой. Тилия настолько поражена кровожадностью облучённых, что неожиданно для себя пропускает начало поединка и первый сокрушительный удар. Гоминидка налетает на неё, хватая здоровой рукой за волосы на затылке и врезаясь коленом в самое уязвимое место — живот. Не готовая к такому напору, почувствовав резкую боль, Тилия сгибается пополам, жадно хватая ртом воздух.

«Только бы не упасть, — взывает к Хранителям Тилия. — Иначе мне уже не подняться!»

И всё же ей удаётся устоять на ногах, пока противница с самодовольной ухмылкой кружит вокруг, подбадриваемая своими сородичами. Следующий, молниеносный удар приходиться уже по лицу и снова она оказывается не готова к атаке. Разукрашенная гоминидка не просто так выбрала мишенью уже повреждённую скулу: нестерпимая боль тут же пронзает челюсть, острыми иглами вонзаясь в мозг, так что на секунду темнеет в глазах. Не в силах удержаться на ногах, Тилия всё же оказывается на коленях, взметая вокруг клубы пыли и отстранённо оценивая повреждения: десна разбита, на внутренней стороне щеки рваная рана от зубов, один из которых — почти самый последний в ряду — болтается.

Запустив вымазанные в пыли пальцы в рот, и нащупав ставший бесполезным зуб, она выдёргивает его из десны, сплёвывая на землю алые сгустки. При виде первой крови толпа тут же начинает бесновать, продолжая как заведённая скандировать свой гортанный клич. Надо отдать должное: её противница, несмотря на всего лишь одну действующую руку, действительно хороша! Добраться до её шеи будет не просто.