Тригон. Изгнанная (СИ)

«Только бы перетерпеть и дать подступиться ближе…» — уговаривает себя Тилия, убирая с лица налипшие короткие пряди и пытаясь подняться. Но её соперница на чеку. Гоминидка снова с силой дёргает её за собранные в короткий хвост волосы, прекрасно понимая, что в отличие от неё, безволосой, у Тилии это слабое место, и третий удар коленом приходиться точно по рёбрам. Дыхание тут же перехватывает, и она с протяжным стоном валиться на бок, сквозь брызнувшие из глаз слёзы наблюдая, как под одобрительные крики толпы соперница расплывается в самодовольной ухмылке. Она наслаждается! Ей мало просто добить свою поверженную жертву, она это делает на потеху публике и их вождю Старику Патрису.

Воспользовавшись небольшой передышкой, Тилия со стоном заваливается на спину и устремляет взгляд в лазурное, чистое небо. Ей уже не кажется, что помощь тому неблагодарному мальчишке, что стоит сейчас среди взрослых и, как и остальные призывает побыстрее расправиться с ней, была такой уж хорошей идеей. Она почти ненавидит этого воришку яиц за то варварское наслаждение, что написано на его чумазом лице, за искорки безумия, то и дело вспыхивающие в его светлых глазах.

С начала боя проходит не больше минуты, но, кажется, что её муки длятся уже не один час. Ещё пару таких ударов и на её теле уже не останется живого места. Когда соперница заслоняет собой солнце и на лицо Тилии падает тень, она с опозданием понимает, что её ничем не защищённая голова теперь всего лишь в шаге от облачённых в тяжёлые ботинки ног гоминидки. Вокруг неожиданно становиться так тихо, что слышно, как одинокая птичка вдалеке печально поёт свою песню.

«Заупокойная, — некстати приходит в голову Тилии скорбная мысль. — Может это та самая пернатая, что стала причиной смерти ребёнка? Или она поёт по мне?»

Собрав последние силы, и сделав глубокий вдох, она неожиданно для всех хватает подошедшую вплотную к ней соперницу за ногу и делает рывок, от чего та теряет равновесие и оказывается на земле. И вот они уже в равном положении. Не теряя времени, Тилия взгромождается верхом на свою мучительницу и, сжав ладонь в кулак, наносит первый удар. Она метит в нос, но та ловко уворачивается, и костяшки пальцев проходят по касательной, лишь слегка задев разукрашенную скулу, не причинив особого вреда. Пора бы уже смириться, что Бледной из Термитника, как зовёт её Рука, в честной схватке никогда не одолеть того, кто с самого рождения вынужден со всем миром бороться за своё существование.

Из-за шума в голове Тилия уже не слышит ни толпы, ни той маленькой вестнице чьей-то скорой смерти. Но триумф длиться не долго. Даже несмотря на увечье, её соперница слишком сильна и изворотлива и вот они, сплетясь в тугой клубок, катаются по пыльной земле, пытаясь оказаться в более выгодном для себя положении. Обессиленная Тилия в очередной раз пропускает мощный удар и гоминидка, не теряя времени, валит её на лопатки, смыкая единственную действующую руку на её горле. Взгляд прищуренных глаз полон ненависти — она давно решила участь соперницы.

Воздуха в горящих лёгких становится всё меньше, горло саднит, в голове шумит, возвещая о том, что Тилия вот-вот потеряет сознание, но непреодолимая тяга к жизни, пересиливает. Она из последних сил вскидывает руки и с трудом, но всё же дотягивается до шеи противницы, чувствуя под ладонями пульсацию крови в сонной артерии и пытаясь нащупать подушечками пальцев то, что поможет ей одержать победу. И испытывает облегчение, когда понимает, что в гоминидке тот же яд, что ещё недавно был в ней самой. Стараясь заглушить в себе все чувства, Тилия делает незаметное постороннему взгляду нажатие, после чего облучённая ещё какое-то время неподвижно нависает сверху, пока не содрогается и, хрипя, не выплёвывает в лицо своей, казалось бы, уже поверженной жертве, тёмные капли крови.

«Всё кончено!» — выдыхает с облегчением Тилия, понимая, что была на волосок от смерти, но одержала новую победу над смертью. Выстояла. Выжила!

Каждая мышца в её теле ноет и хочется лишь одного: разжать пальцы и спихнуть с себя вдруг отяжелевшее тело. Но она понимает, что всё должно выглядеть натурально, и продолжает давить до тех пор, пока соперница не заваливается на бок и не затихает. Смолкает и толпа. Тилия неподвижно лежит на земле, устало прикрыв веки и пытаясь привести дыхание в норму. Она совершенно разбита. Лицо, покрытое пылью и чужой кровью, окончательно лишилось чувствительности, горло саднит от тисков убитой ею противницы.

Она слышит чьи-то шаги и с неохотой открывает глаза. Вокруг только чужаки и недоумение на хмурых, грязных лицах. Ещё бы! Они не такого исхода ждали, не её они хотели видеть победительницей. Словно тряпичную куклу её грубо хватают под руки и резко поднимают с земли, так что всё вокруг начинает вращаться в бешеном темпе.