Трилогия о Вратах: Солнце и тень Аурелии (СИ)

Наконец-то начинается самая интересная часть, но я не могу сосредоточиться на словах Кларка, потому что у моих ног происходит какая-то борьба. Кажется, Ксавьер пытается отодвинуть раба Кларка от меня. Тот, кстати, тоже красив. У него волосы медового цвета и голубые, чистые, как у телёнка, глаза.

— Кларк, отзови раба, — говорю, заметив, что тот тоже смотрит на эту разборку, — меня сегодня развлекает Ксавьер.

— Уверен? — Кларк приподнимает бровь. — Твой дикарь тебя и потом развлечёт, а мой Виндзор собирался тебе сделать такое, чего твой раб бы не смог.

— Уверен, — отрезаю я и тут же, чтобы смягчить ситуацию, добавляю, — Ксавьер, покажи, что ты умеешь.

Ксавьер завладевает моей ногой и начинает бережно разминать. Он на самом деле умеет очень многое. В постели с ним я чувствую себя попавшим в сказку — он внимателен к каждому моему движению, и в то же время под ним меня захлёстывает волна неудержимой силы, исходящей от него, сминает, завладевая волей.

Сейчас он пристально смотрит мне в глаза, но кодового слова не говорит. Некоторое время ласкает мою ногу, а затем подносит к губам.

Это совсем не так, как в прошлый раз. Круче в сотню раз, потому что я вижу его пристальный, устремлённый мне в глаза взгляд, и меня уносит только от него. Его губы на моих ступнях превращаются в яркие вспышки наслаждения в этой кипучей волне.

— Ты говорил про Барбарис, — пытаюсь напомнить я Кларку, но взгляда от Ксавьера оторвать не могу. Он закатывает мою штанину и поднимается поцелуями вверх, насколько позволяет ткань. Задерживается под коленом. Пальцы снова принимаются ласкать щиколотку, потом подбираются к нежному участку с обратной стороны колена. Кровь шумит в ушах.

— Да…

Ксавьер опускает мою ногу и, оказавшись теперь между моих коленей, принимается оглаживать бёдра. Подцепляет пуговицу, расстегивая брюки. Потом зубами ловит замочек ширинки и тянет вниз.

— Она понравилась мне. Такая, знаешь… темноволосая и хрупкая… Мне даже захотелось носить её на руках…

Ксавьер трётся носом о мой член, пока ещё спрятанный в бельё, но напряжённый так, что мне кажется — он вот-вот взорвётся. Ловит зубами резинку и тянет на себя. Поверить не могу, когда мой член оказывается у него во рту.

— … мы играли в игру. Она должна была выбрать Закари или меня…

Пытаюсь сдержаться изо всех сил, продержаться хотя бы несколько секунд. Его нежный язык умело скользит по стволу. Головка упирается ему в нёбо. А Ксавьер продолжает смотреть на меня снизу вверх — яростно, почти зло, подчиняя волю и заставляя думать только о нём.

— Ну, и конечно же выиграл Зак. Как всегда.

Семя ударяет ему в рот. Ксавьер чуть отстраняется и принимается вылизывать меня. Я уже не могу сдерживаться, притягиваю его за подмышки вверх и принимаюсь целовать, слизывать собственный солёный вкус с его губ.

========== Глава 10 ==========

Ксавьер

Я становлюсь идиотом, и в своё оправдание мне абсолютно нечего сказать. Я готов простить ему очень много — потому что доверяю ему. Потому что за эти четыре года он первый человек, который выслушал меня и, похоже, действительно готов помочь.

Мне уже обещали помощь, да. И я стараюсь напомнить себе об этом — но Бастиану всё равно хочу доверять.

Поэтому я готов подыгрывать ему. Готов позволить то, что не позволил бы никому и никогда. И даже после его внезапной выходки у бассейна злость поднимается солёной волной — но в душе я смеюсь и хочу обнимать его. Потому что понимаю, что он хотел доказать. И благодарен ему за то, что он так думает обо мне.

Так трудно выпустить его из объятий, когда он решает подниматься из воды. И, подсаживая его, вытирая полотенцем, терпеливо ожидая, когда вытрет меня, я не чувствую себя рабом. Пытаюсь напомнить себе о том, что всё это может быть только игрой, но поверить собственным опасениям не могу.

Кларк организует развлечение — театр. Я уже видел его, и Кларк даже хотел заставить меня выступать. Пьеса скучная, как дневной сериал, и только насилие над рабыней придаёт ей огоньку. Скорее всего, Кларку и его обычным гостям этого вполне достаточно, чтобы прийти в экстаз.

Невольно появляется давно забытая мысль, что я здесь не один. Что я уеду, а эта рабыня и сотни других останутся и будут всего лишь вещами, игрушками до тех пор, пока таким, как Кларк, не надоест. И он ещё вякает что-то про нормальных ребят… Таких «нормальных» что во дворе, что в армии утопят в дерьме. А тут они купаются в роскоши и принимают решения за всех.

И Бастиан не прав, сравнивая Кларка с собой. Я запомнил, как там, в лесу, он порывался выбраться из-за моей спины и помочь — хотя точно не мог сделать ничего. Сомневаюсь, что так же поступил бы Кларк. Даже если бы речь шла о жизни свободного, а не раба.

Представление подходит к концу, актёры садятся у ног своего покровителя — ничего нового до тошноты. Будь они свободными, точно так же ели бы у него с рук. Так стоило ли их жалеть?

Я почти не прислушиваюсь к разговору и машинально прижимаю руку Бастиана к щеке, забыв, кто я и кто он, и кто смотрит на нас.