Тринадцать

– Соберитесь с мыслями, мистер Эйджерсон, поскольку это очень важный момент. Я хочу, чтобы вы осознали всю весомость ваших слов. Подсудимый утверждает, что вернулся домой в полночь. Так что либо он лжет, либо вы. Если у вас есть хотя бы малейшие сомнения, сейчас самое время сообщить об этом присяжным. Так что я собираюсь спросить у вас еще раз: уверены ли вы в том, что видели, как Роберт Соломон в вечер убийства вернулся домой именно в двадцать один час?

На сей раз Эйджерсон повернулся к присяжным, глядя прямо на них, и уверенным тоном произнес:

– Совершенно уверен. Я видел его. Это было ровно в девять вечера. Готов поклясться в этом здоровьем своих детей.

– Свидетель – ваш, – бросил мне Прайор, явно довольный собой, после чего, отвернувшись от судьи и свидетеля, направился к своему столу.

Я быстро встал, не обращая внимания на резкую боль в боку, и схватил Прайора за руку, прежде чем он успел занять свое место.

– Прошу вас немного задержаться здесь, мистер Прайор, если вы не против.

Обвинитель попытался повернуться и посмотреть на присяжных, но я крепко держал его. Он остановился и оскалил на меня зубы. И прежде чем успел выступить с возражением или вырваться, я, образно выражаясь, спустил курок.

– Мистер Эйджерсон, вы беседовали с мистером Прайором почти полчаса. Он стоял примерно в десяти футах от вас и все это время находился в поле вашего зрения. Скажите мне, какого цвета на мистере Прайоре галстук? – спросил я.

Прайор укоризненно поцокал языком. И все же я не дал ему повернуться. Стоял он спиной к свидетелю.

– Да вроде красный, – ответил Эйджерсон.

Я отпустил руку Прайора. Тот недобро прищурился и застегнул пиджак, из-под которого выглядывал нежно-розовый галстук. Потом сел за свой стол.

– Ой, – смутился Эйджерсон. – А мне показалось, красный… Ошибочка вышла.

– Дешевка, – пренебрежительно бросил мне Прайор.

Повернувшись к нему, я тут же ответил:

– Вообще-то я не спрашивал, сколько стоит ваш галстук, но если вы отдали за него больше полутора баксов, то это натуральный грабеж.

По залу пробежали смешки.

– Мистер Эйджерсон, долго ли вы видели того человека на улице? Две – может, три секунды?

– Да, примерно столько.

– Далеко вы от него находились?

– Футах в двадцати – может, чуть больше, – ответил он.

– Так что не исключено, что и в тридцати футах?

Он задумался.

– Нет, вряд ли настолько уж далеко. Наверное, максимум в двадцати пяти, плюс-минус.

– Было темно?

– Да, – подтвердил Эйджерсон.

– На человеке, которого вы видели, были темные очки, а капюшон худи у него был поднят, так?

– Это был он, – упорно повторил Эйджерсон.

– Итак, с двадцати пяти футов, в темноте вы увидели какого-то человека в надвинутом на лоб капюшоне и в темных очках. Именно так можно описать увиденное вами?

– Да. И это был…

– Это был какой-то человек, идущий в сторону дома, в котором живет Роберт Соломон. Вот потому-то вы и решили, что это мой подзащитный. Разве я не прав?

Эйджерсон ничего не ответил. Подыскивал правильный ответ.

– Это мог быть кто угодно, так ведь? Лица его вы на самом деле не видели?

– Лицо я особо не разглядел, но сразу понял, что это он, – вызывающе отозвался Эйджерсон.

Перед тем, как задать свой последний вопрос, я повернулся к присяжным и спросил:

– А он был в галстуке?

Присяжные рассмеялись. Все, кроме Алека Уинна.

Эйджерсон промолчал.

– Повторный допрос не требуется. Обвинение вызывает Тодда Кинни, – объявил Прайор.

Эйджерсон, повесив голову, вышел со свидетельского места. Прайор не повел и глазом. Это был его стиль. Большинство обвинителей убили бы на этого Эйджерсона все утро. Но только не Прайор. Он щелкал свидетелей как семечки. И если кто-то из них не нравился присяжным, им тут же выставляли другого. Довольно рискованная тактика – такой вот залп из свидетелей. С другой стороны, это все значительно упрощало – ускоряло процесс и не давало присяжным заскучать.

Кинни оказался на удивление молодым человеком в белой рубашке и галстуке, голубых джинсах и синем блейзере, которые оба были ему на пару размеров маловаты. Даже галстук не доставал ему до пояса. Хипстер. Парень только зря парился в криминалистах. Из него вышел бы отличный агент под прикрытием.

Прайор уже был на ногах. Правый ботинок его нетерпеливо пошлепывал по полу. Я все-таки достал его. Воротничок рубашки сдавил ему шею. Я решил увеличить это давление. По пути к своему столу остановился и шепнул ему на ухо:

– Простите за галстук. Это и впрямь был дешевый трюк.

Сзади послышались шаги Кинни.

– Это не спасет твоего клиента. А если еще раз ко мне прикоснешься, я тебе всю рожу разделаю, – прошипел Прайор, улыбаясь судье.

– Больше не трону, обещаю, – заверил я, попятившись от него прямо на Кинни. Тот запнулся, и я поддержал его.

– Ой, простите великодушно, – извинился я.