Тринадцать

Я кивнул. Гарри был прав. С парой стаканчиков я вполне могу управиться, но только в его присутствии. И вдруг я перестал даже думать про виски – мозг полностью переключился на Прайора.

– Он лучше меня? – спросил я.

– Наверное, скоро мы это выясним, – отозвался Гарри.

Среда

Глава 26

Кейн все никак не мог заснуть.

Предвкушение было слишком уж сильным. Наконец часам к четырем он оставил попытки забыться сном. Пару часов поупражнялся.

Пятьсот отжиманий.

Тысяча приседаний.

Двадцать минут растяжки.

Потом встал перед зеркалом. Голова и грудь были у него все в поту. Не спеша изучил свое отражение. Дополнительный вес вроде набрал. И переживать по этому поводу не было смысла. Он просто играл очередную роль, только и всего. Пощупал твердые, сильные бицепсы. С восемнадцатилетнего возраста Кейн просто не вылезал из спортзалов и «качалок». Благодаря особенности своего организма он не чувствовал боли, работая с весом. Правильно питался, ежедневно усердно тренировался. Через пару лет набрал форму, необходимую для своих целей. Сильный, хорошо сложенный, ни капли жира. Следы растяжек по всей груди поначалу его раздражали – он наращивал мускулы быстрей, чем успевала растягиваться кожа. Они служили напоминанием о его достижениях.

Опустив взгляд на грудь, Кейн почесал самый недавний шрам. От полудюймового пореза, прямо над правой грудной мышцей. Шрам оставался красным и все так же выступал над кожей. Еще с полгодика, и он потускнеет, как и все остальные. А вот воспоминания об этом порезе все еще не тускнели. Он даже улыбнулся.

Раздернув занавески, Кейн уставился в ночь. Теплился рассвет. На улице внизу – ни души. Окна здания напротив оставались темными и молчаливыми. Наклонившись, он щелкнул задвижкой и открыл окно. Студеный воздух нахлынул на тело, словно холодная волна с Атлантики. Некоторой заторможенности от бессонной ночи вдруг как не бывало. По всему телу пробежала дрожь. Он и сам не знал – от морозного ли ветерка или же от того, что стоял сейчас, голый и свободный, перед спящим городом. Кейн позволил Нью-Йорку полюбоваться собой. Своей истинной сущностью. Без грима. Без крыльев. Просто самим собой. Джошуа Кейном.

Он давно уже мечтал наконец открыть себя миру. Показать ему свое истинное «я». Он знал, что до него подобных людей не существовало. Он изучал психологию, психиатрию, неврологические дисфункции… Кейн не вписывался в аккуратный набор диагнозов. Он не слышал голоса. У него не было видений. Ни шизофрении, ни паранойи. Ни эпизодов насилия над ним в детстве.

Может, он психопат? Кейн не чувствовал других людей. Доброта и сопереживание были ему неведомы. По его представлениям, во всем этом не было нужды. Ему не требовалось испытывать к людям какие-то чувства, потому что он был не таким, как все остальные. Все они были ниже его. Он был особенным.

Припомнилось, как это постоянно повторяла его мать. «Ты особенный, Джош. Ты иной».

«До чего же она была права», – подумалось Кейну.

Он был единственным в своем роде.

Хотя сознавалось это далеко не всегда. Гордость этого определения пришла не сразу. Он никуда не вписывался, ни с кем не мог сойтись. Даже в школе. Если б не его талант к подражанию и перевоплощению, в школе ему пришлось бы тяжко. Лишь очередное представление в стиле Джонни Карсона[18] позволило ему заслужить свидание на выпускном балу с симпатичной светловолосой девчонкой по имени Дженни Маски. Она была очень милая, даже несмотря на брекеты. Дженни частенько пропускала школу из-за тонзиллита. А когда возвращалась после болезни, обычно подхрипывала, отчего заслужила прозвище Хаски-Маски[19].

В вечер бала, в машине матери и во взятом напрокат смокинге Кейн подкатил к дому Дженни и стал ждать. Внутрь заходить не стал. Довольно долго сидел, не выключая мотор и борясь с желанием немедленно уехать. Физической боли он не знал, но такие вещи, как тревога, смущение, стыд и неловкость, были ему хорошо знакомы. Даже слишком. Наконец он выбрался из машины, позвонил в дверь. Ее отец, крупный мужчина с сигаретой в зубах, строго потребовал от него как следует присматривать за его драгоценной дочуркой, а потом чуть не лопнул со смеха, когда Дженни попросила Кейна изобразить Джонни Карсона. Ее папаня оказался большим поклонником программы «Сегодня вечером».

До школы доехали в основном молча. Кейн не знал, что сказать, а Дженни, которая поначалу тарахтела, как пулемет, вдруг заткнулась, а потом нервно заговорила снова, прежде чем Кейн успел уложить в голове ее первые слова. Кейн любил книги. И вот в чем было дело: Дженни не любила чтение. И не читала его любимую книгу – «Великий Гэтсби».

– А что это за Гэтсби? – спросила она.