Тринадцать

Набросив на плечи пальто, я допил остатки дрянного остывшего кофе и направился на утренний холод, прихватив с собой сумку с лэптопом. И едва только открыл дверь на улицу, как мороз вцепился мне в физиономию, словно пытаясь сорвать с нее кожу. Нет уж, пешком в такую погодку не попрусь, решил я, хотя и воспользоваться своей машиной тоже было нельзя – с такой дырищей в лобовухе, через которую на пассажирское сиденье уже намело снегу. Я позвонил одному парню, который держал автомобильную разборку в Бронксе, где не гнушались и раздевать краденые тачки. Тот с готовностью согласился мне помочь, но заломил порядочную цену.

Оставив ключи от машины на заднем колесе с водительской стороны, я поплотней закутался в пальто и направился на поиски свободного такси. И через пять минут уже направлялся в его тепле и уюте на Сентер-стрит, навстречу самому громкому судебному процессу, который только видывали в этом городе за долгие годы. В голове была полная каша. Надо было бы думать про свидетелей, вступительные речи защиты и обвинения, стратегию Арта Прайора…

Но из головы все не шла эта долларовая купюра.

Главенствовать на процессе предстояло Руди. Мне отводилась лишь маленькая роль в этом деле. Что в некотором роде радовало. Все-таки не столь напряжно.

Таксист все пытался завязать разговор про «Никс». Отвечал я ему односложно, так что вскоре он наконец заткнулся.

Долларовая бумажка…

Я к чему-то подобрался. В этих трех убийствах было что-то, что уже обнаружила Дилейни. Размышляя о купюре в деле Бобби, я явно что-то упускал из виду. Что-то копошилось в самой глубине головы, но только не сам Бобби и не бабочка.

Я мысленно повторил имена жертв, о которых узнал вчера. Дерек Касс. Энни Хайтауэр. Карен Харви. Все-таки было что-то в этой троице, что упорно дергало за ниточку, где-то глубоко внутри. Казалось, это «что-то» смотрит мне прямо в лицо, но я этого упорно не вижу.

Касс. Хайтауэр. Харви.

Касс убит в Уилмингтоне. Энни Хайтауэр – в Спригфилде. Карен Харви застрелили и ограбили в Манчестере.

Наконец мы подкатили к тротуару перед зданием суда. Я расплатился, добавив таксисту чаевые.

Едва пробило восемь утра, а здесь уже было не протолкнуться. Две разные людские толпы. В обеих размахивали плакатами на палках, орали и пели. В одной лозунги гласили «Правосудия для Ари!», плакаты в другой поддерживали Бобби Соломона. Его сторонники, похоже, находились в меньшинстве. Бог знает что могли подумать присяжные, протискиваясь между этими двумя толпами, которые с каждой секундой лишь увеличивались. Полицейские в форме уже устанавливали между ними барьеры, чтобы разделить противоборствующие партии.

Пришлось протолкаться мимо очереди на досмотр, вьющейся перед входом в здание. Всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на зал, отведенный для процесса. Сейчас это был главный аттракцион в городе. К тому времени, как я прошел досмотр и нажал на кнопку лифта, в голове опять всплыла эта долларовая купюра.

Звездочки…

Вытащив свою бумажку, я так и таращился на изображенную на ней печать до самого двадцать первого этажа. В левой лапе орел сжимал пучок из тринадцати стрел. В правой – оливковую ветвь с тринадцатью листочками. Звездочек на щите у него над головой тоже оказалось тринадцать.

Звездочки. Щит. Дерека Касса убили в Уилмингтоне. Энни Хайтауэр – в Спрингфилде. Карен Харви застрелили в Манчестере.

Перевернув банкноту, я посмотрел на портрет Джорджа Вашингтона, вытащил мобильник и позвонил Харпер. Ответила она буквально через секунду.

– Я кое-что нарыл. Ты где?

– Еще еду, буду минут через десять, – отозвалась она.

– Останавливайся, – сказал я.

– Что?

– Останавливайся, говорю. Мне нужно, чтобы ты развернулась и поехала пообщаться с Дилейни на Федерал-Плаза. Скажи ей, что обнаружила связь. И что у тебя появилось больше информации.

– Погоди-ка, дай подъеду к тротуару, – бросила она.

Я услышал, как стихает рев движка ее «Доджа Чарджер» – Харпер останавливалась.

– Так что ты нарыл? – опять послышался ее голос в трубке.

– Отметины на купюре. Это тоже схема. Есть при себе долларовая бумажка?

Харпер, видать, включила громкую связь. На заднем плане слышались автомобильные гудки, шипение пневматических тормозов и вообще уличного движения. Лифт, вздрогнув, замер на двадцать первом этаже. Выйдя из кабины, я сразу свернул вправо, в закуток между лифтовыми шахтами. Глянул на Манхэттен внизу, похожий сквозь пыльное стекло на старинную фотографию.

– Да, уже достала. И на что смотреть? – сказала Харпер.

– На Большую печать. Там тринадцать оливковых листочков, тринадцать стрел и тринадцать звездочек над орлом. Почему именно тринадцать?

– С ходу не скажу. Никогда не обращала на это внимания.

– А ведь должна знать! Наверняка проходила это в школе. Просто сейчас не помнишь. Переверни-ка купюру. Джордж Вашингтон. Первый президент Соединенных Штатов. Который перед тем, как стать президентом, командовал в Нью-Йорке войсками, обороняющими город от британцев. Он и зачитал перед армией Декларацию независимости. А после этого ее подписали в тринадцати штатах.

– Тринадцать звездочек… – произнесла Харпер.