Тринадцать

Лицо Кайлы вспыхнуло. Она хотела, чтобы зима уже закончилась. Она уже целую вечность не вывешивала свой гамак между двумя клёнами у подъездной дорожки. Она уже вечность не сидела на заднем крыльце. Даже мысль о стрижке газона – жужжание газонокосилки, этот запах травы – больно колола её где-то внутри.

Но она не могла делать ничего из этого, пока зима не кончится и её снеговик не превратится в лужу.

Поэтому девочка протянула руку и схватила снеговика за морковный нос. Она отбросила его на землю. Девочка сорвала с него шарф и вырвала его тощие руки-палки и кинула их.

Но снеговик всё равно, казалось, ухмылялся. Кайла решила, что его ухмылка как-то связана с его сияющими глазами-монетками.

Она потянулась к ним.

Они были глубоко вдавлены в голову снеговика, но девочка выковыряла их по одной.

Как только она это сделала, её часы запищали.

Она кинула монетки на землю.

«Это сотрёт твою ухмылку», – подумала Кайла.

Может быть, теперь – без носа, рук, шарфа и глаз – снеговик наконец сдастся и начнёт таять.

Она перешагнула через части своего разобранного снеговика на земле.

Девочка открыла входную дверь. Однако в гостиной ей показалось, что что-то не так. Часы над диваном показывали 14:43.

«Этого не может быть», – подумала Кайла. Она всегда приезжала домой на автобусе около трёх.

Она посмотрела на свои часы. На них было:

9 марта 14:43

Она вспомнила, как её часы запищали, когда она выковыривала глаза снеговика.

Наверное, автобус привёз её домой раньше, – решила она. Должно быть, сегодня дороги были свободны, и мы доехали быстро. Или, может быть, водитель выехал со школьной парковки на несколько минут раньше. Она шла домой быстрее обычного, – напомнила она себе, – потому что хотела взглянуть на своего снеговика.

Но до конца дня она не могла перестать думать о своём снеговике и пищащих часах. Той ночью, перед тем как выключить свет, девочка выглянула в окно своей спальни и стала взглядом искать во дворе морковный нос, тощие руки-палки, полосатый шарф и две тёмных монетки.

Она нашла их. Снеговик стоял над частями своего туловища и выглядел пустым и грустным.

«Мне его не жалко», – подумала она.

Почему ей должно быть его жалко? Он всего лишь глупый снеговик, и он стоит тут уже несколько месяцев. Нравится ему или нет, но его время вышло, и ему пора исчезнуть.

Кайла закрыла шторы.

«Мне совсем его не жаль», – подумала девочка.

* * *

На следующий день по дороге домой от автобусной остановки Кайла сняла куртку и повязала её вокруг талии.

Дойдя до подъездной дорожки, она остановилась и отпрянула на два шага назад.

Неведомым образом её снеговик выглядел идеально.

Нос-морковка снова был у него на лице. Его тонкие ручки торчали из тела прямо. Шарф был аккуратно обёрнут вокруг шеи. Даже его сияющие глаза-монетки, которые она собственноручно выковыряла у него из головы, снова были на его лице, блестящие и яркие.

«Не может быть», – подумала Кайла. Он не растаял ни на каплю.

«Как?» – изумилась девочка. Она поплелась к нему.

Как его нос и руки вернулись на свои места? Как глаза снова оказались у него на лице? Почему он не таял? Его кто-то починил, пока она была в школе?

Она пригляделась. Что-то было иначе.

Она поняла, что её снеговик выглядит не совсем так, как раньше.

Теперь его морковный нос был опущен вниз, а глаза-монетки были утоплены глубже в голову.

Ей больше не казалось, что он ухмыляется. Теперь казалось, что он… сердится.

На неё.

По спине Кайлы побежали мурашки.

Кто-то починил её снеговика и сделал ему сердитое выражение. Зачем?

– Кто… – начала было она, но, должно быть, сместился свет, потому что блестящие глаза её снеговика, казалось, внезапно устремили взгляд вперёд.

Кайла сглотнула.

«Пора от тебя избавиться, – подумала она. Навсегда».

Девочка знала, что ей нужно делать. Она должна ударить снеговика, пнуть его и разбить его на мелкие кусочки. Она должна раскидать его по лужайке и выбросить на дорогу, где он быстрее растает, и никто не сможет его починить.

Уже 10 марта, напомнила она себе. Слишком поздно для снеговиков.

Она сжала кулак.

– Твоё время полностью вышло, – пригрозила девочка, и яростный отблеск в глазах-монетках снеговика, казалось, стал ещё ярче.

Кайла шагнула вперёд. Она подалась вперёд всем своим весом и ударила так сильно, как только могла. Её кулак вонзился глубоко в живот снеговика, по самое запястье. Внутри снеговика запищали её часы, и она дёрнулась, чтобы вытащить руку и снова ударить его.

Но рука не двинулась.

Каким-то образом снег сомкнулся вокруг запястья. Рука застряла.

Девочка собралась с силами и попыталась вырваться. Её ноги скользили по сырой земле. Изнутри снеговика снова запищали её часы.

Небо переменилось.

Кайла упёрлась одной ногой в основание снеговика и потянула, думая, что сможет выбраться.

– Отпусти меня, – прорычала девочка и яростно дёрнула руку.

Ничего не произошло.

Её часы снова запищали.

Она повернулась посмотреть, есть ли на Паркер-стрит кто-нибудь, кто может ей помочь.

Никого не было.

Она прижала свободную ладонь к телу снеговика и подёргала застрявшую руку вверх и вниз.