Тринадцать

– Вон там, – я указал рукой, – вы найдёте мини-гольф, лазертаг, игровые автоматы, боулинг и батутную комнату. Вы можете делать всё, что захотите, в течение одного часа. Приятно провести время.

Я передал ему его сдачу и билеты.

Он взял их, и в это же мгновение всё в этом мужчине, казалось, изменилось. Он протяжно выдохнул. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами – как у куклы-марионетки на щеках, – переменилось.

Он даже улыбнулся.

Понимаете, что я имею в виду о Безззумных Играх?

Но потом, так же мгновенно, что-то произошло и со мной. У меня в горле образовался узел, а сухожилия на шее туго натянулись, как когда меня выбирают первым на баскетболе. Моё сердце забилось быстрее, и я взглянул на настенные часы, чтобы узнать, как долго я уже на работе – двадцать минут.

«Сколько денег я заработал за эти двадцать минут?» Я высчитал. При тринадцати долларах в час двадцать минут работы стоили чуть больше четырёх долларов.

Четыре доллара. Внутри меня поднялось давление, будто в закипающем чайнике.

Четыре доллара – это ничто.

Как на это можно прожить?

Когда моя смена закончится, – вспомнил я, – у меня будет всего сто четыре доллара.

И всё.

Сто четыре доллара не хватит, чтобы оплатить всё, что мне нужно. Одежду, еду, счета. Этого просто недостаточно.

Я провёл рукой по щеке и почувствовал свою наждачную щетину.

Мне нужно больше денег. Внезапно это было единственное, о чём я мог думать.

Я знал, что это не имеет смысла. За несколько минут до этого я чувствовал себя прекрасно. Как самый богатый ребёнок в округе. Но с той секунды, как этот мужчина с потрёпанным бумажником забрал свои билеты, словно кто-то щёлкнул переключателем. Мне нужны были деньги. И прямо сейчас.

Клиентов не было, поэтому я направился к кабинету, в который нырнул мистер Горовиц. Его дверь была открыта, и я постучал о дверной косяк.

Он поднял взгляд от своего стола.

– Да, Джейсон? – откликнулся старик.

– Мистер Горовиц, – начал я, но совершенно не знал, как продолжить. Я никогда раньше не имел работы, не говоря уже о том, чтобы просить о повышении, но я должен был продолжить. Просто должен был.

– За то время, что я здесь работаю, – начал я, – думаю, я зарекомендовал себя как превосходный сотрудник.

Мистер Горовиц кивнул, но его кивок выглядел немного печальным.

– Да, Джейсон, – сказал он. – Ты хорошо потрудился эти двадцать минут.

– Что ж, – продолжил я. – Об этом я и говорю, мистер Горовиц. Я хорошо работаю.

Мистер Горовиц подался вперёд в своём кресле.

– Так что я тут подумал… – Я умолк и провёл ладонью по лбу, чтобы вытереть пот. – Я тут подумал, – продолжил я, – может, мне можно дать, ну, небольшую прибавку к зарплате.

При этом мистер Горовиц посмотрел на отца и сына, играющих в мини-гольф. Сын кричал: «Лунка! Лунка!» Отец ликовал.

– А-а, – пропел мистер Горовиц. – Понимаю. – Он перетасовал бумаги на своём столе. – Вот что я тебе скажу, Джейсон. Дай мне подумать об этом, ну, скажем, часок? А ты возвращайся к кассе и продолжай в том же духе. Если через час, после того как отец и сын уйдут, – он кивнул в их сторону, – ты всё ещё будешь думать, что тебе нужна прибавка, приходи ко мне снова, и мы поговорим.

«Что ж, есть надежда», – обрадовался я и заломил руки.

– Да, мистер Горовиц, – сказал я и попятился из его кабинета. – Спасибо.

Я вернулся к прилавку как раз в тот момент, когда следующая посетительница, девочка-подросток на костылях, пробралась через двери Безззумных Игр. На одной ноге у неё был ярко-синий гипс, а костыли цокали по кафельному полу.

– Один пропуск на весь день, пожалуйста, – попросила она.

Я попытался улыбнуться, но взглянул на часы и увидел, что пробыл на работе всего тридцать минут – ровно столько, чтобы заработать чуть больше шести долларов. Шесть жалких долларов.

– Э-э, – сказал я, наконец вспомнив, на какие кнопки кассового аппарата нажимать, – с тебя одиннадцать долларов.

Она передала мне десятку и доллар.

– Что случилось с твоей ногой? – спросил я, нажимая кнопку, чтобы выскочил ящик.

– Сломанная лодыжка, – сказала она. – Я, растяпа, споткнулась на лестнице за два дня до летних каникул. Похоже, сегодня я буду в основном играть в автоматы. Никаких батутов для меня. – Она пожала плечами.

Я сунул ей в руку билет.

Как только я это сделал, у меня самого заныла лодыжка.

Я прихрипнул, но взял себя в руки и пожелал девочке хорошо провести время.

Я потёр лодыжку.

Опустив взгляд, я увидел надпись на своей фиолетовой футболке.

Я ЗЗЗАБЕРУ ВАШИ ЗЗЗАБОТЫ!

Я стал размышлять. В ту же секунду, как тот отец с потрёпанным бумажником взял свой билет, я начал беспокоиться о деньгах. В ту секунду, когда девочка на костылях взяла свой билет, у меня начала болеть лодыжка.

Я вспомнил, что спросил мистер Горовиц во время моего собеседования.

«Ты сможешь избавлять людей от забот, пока они находятся здесь, Джейсон? – спросил он тогда. – Ты сможешь это делать?»

Внезапно у меня закрались сомнения.

«Нет, – успокаивал я себя, – я схожу с ума. Моё беспокойство о деньгах – нормальные заботы, и всё. А лодыжка болит потому что… потому что я быстро расту».