Тринадцать

Так что ей не о чем беспокоиться.

Но всё равно в голове у девочки зазвучал приторно-сладкий голосок волшебной палочки Динь-Динь.

– «Смейся, – призывал голосок. – Смейся».

Луна стиснула зубы.

И до конца дня она даже не улыбнулась.

* * *

В ту ночь кошмар посетил её вновь, и в ночь после этого, и в ночь после этого. Всё происходило так же, как всегда, со сценой, зрителями и маленькой говорящей головой. В конце, когда палочка поворачивалась к Луне, и девочка разражалась высоким и пронзительным смехом, она приказывала себе: «Проснись! Проснись сейчас же!»

Она проделывала это каждую ночь. Но ночь за ночью, когда девочка резко садилась в своей постели, потея и смеясь, ей, казалось, требовалось чуть больше времени, чтобы обуздать свой смех, чуть больше времени, чтобы остановить его и превратить в высокий, непоколебимый крик.

* * *

В четверг, за день до мероприятия, в школьном коридоре вывесили плакат.

Когда Луна его увидела, она вздрогнула и выронила учебник по биологии. На нём была изображена шутиха Динь-Динь – её Шутиха Динь-Динь, – расплывшаяся в тонкогубой улыбке. На ней были узкие трико – одна штанина жёлтая, а другая фиолетовая, и клетчатая жилетка.

«Как?» – изумилась Луна.

Она медленно подошла к плакату.

– Ненастоящая, – прошептала девочка.

Вверху на плакате большими жирными буквами было написано ШУТИХА ДИНЬ-ДИНЬ.

Шутиха. Не клоунесса.

Хуже всего то, что Динь-Динь на постере держала в руках палочку.

Это была та самая палочка. С миниатюрной головой.

Луна дотронулась до шеи.

– Она настоящая, – прошептала девочка, и её сердце заколотилось сильнее.

Она уставилась на плакат, не моргая. Луна прочла слова внизу.

СМЕШИТ ЗРИТЕЛЕЙ УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ И НА ЭТОМ НЕ ОСТАНОВИТСЯ

«Пять лет и на этом не остановится».

Её кошмары начались пять лет назад.

Луна закрыла глаза. Стоя там, в коридоре, она как будто видела сон. Она видела сцену, яркие огни, перекошенные лица зрителей. Она видела тот самый момент, когда все в зале понимают, что с ними происходит, когда их лица напрягаются, а в глазах выступают слёзы, когда они балансируют на тончайшей грани между заливающимся смехом и неудержимым криком.

– Проснись, – прошептала Луна сама себе, стоя в коридоре.

Она открыла глаза.

* * *

«Я всё ещё могу победить», – сказала себе Луна в пятницу утром, когда зашла в свой классный кабинет. Она не должна позволять шутихе Динь-Динь управлять собой – ни той, что снилась ей в кошмарах, ни той, что была на плакате…

Кроме того, девочка нашла логическое объяснение, которое всё проясняло.

Должно быть, когда ей было семь, она где-то увидела выступление Динь-Динь. Может быть, Динь-Динь приезжала к ним в первом классе, а может быть, Луна просто увидела один из плакатов Динь-Динь, развешанных по всему городу, в продуктовом магазине или где-то ещё.

Должно быть, поэтому у неё начались кошмары.

К тому же Луна однажды слышала, что всех, кого ты видишь во сне, ты когда-то видел в реальной жизни: мужчину на улице, девушку из телевизора, клоуна с плаката. Всех их, как она слышала, ты уже видел раньше.

«Это всё объясняет», – подумала Луна, расстёгивая куртку и устраиваясь за своей партой.

Итак, после обеда, когда директор Ходжес заговорил по системе громкой связи и отпустил учеников на мероприятие, Луна встала вместе с остальными одноклассниками.

Она посмотрит шоу шутихи Динь-Динь. Она увидит, как Динь-Динь танцует и жонглирует, и, возможно, даже получит пирогом в лицо.

Она знала, что это всё исправит. Это докажет ей раз и навсегда, что Динь-Динь – всего лишь обыкновенная клоунесса.

И она победит.

Через пару минут Луна вошла в актовый зал.

Она заняла своё место. Двери зала закрылись, приглушили свет.

Девочка ждала.

Наконец из-за занавеса вышла шутиха Динь-Динь.

У Луны сжался желудок.

На Динь-Динь были её трико – одна штанина жёлтая, а другая фиолетовая, и жилетка в жёлто-фиолетовую клетку.

«Я могу победить», – твердила себе Луна. Она размяла шею.

Динь-Динь начала с обычных клоунских штучек. Она жонглировала пятью разноцветными шарами. Она каталась на одноколёсном велосипеде, балансируя кеглей для боулинга на голове. Она резала верёвку, которая, казалось, становилась только длиннее и длиннее.

Глядя на всё это, Луна не улыбнулась ни разу.

«Всего лишь обычный клоун», – думала девочка, пока длилось представление.

Затем, когда мероприятие подходило к концу, Динь-Динь подняла руку и заговорила.

– Для моего последнего номера, – зазвенел в зале голос клоунессы, – мне понадобится доброволец.

Руки взметнулись в воздух.

В груди Луны пробежала вибрация. Динь-Динь ходила взад и вперёд по сцене. Несколько детей кричали: «Я! Меня!» Другие размахивали руками.

Затем Динь-Динь остановилась. Её глаза встретились с глазами Луны, и тонкогубая улыбка стала шире.

– Ты, – сказала она и показала пальцем. – Ты та, кто мне нужен.

Все повернулись.

Луна не двигалась.

– О, не стесняйся, – звала её Динь-Динь.

– Иди, – шептали люди, и кто-то в ряду позади подтолкнул Луну в плечо.