Тринадцать этажей

Лампы в квартире Эдит не горели, все окна были зашторены. Жидкого солнечного света, проникающего по краям, едва хватало для того, чтобы обозначить контуры мебели, мимо которой проходила Алвита. Но на самом деле свет ей был не нужен. В тесной, заставленной квартире она без труда ориентировалась на запах, который привел ее к двери гостиной. В щель под ней пробивался голубой свет, мерцающий и неровный.

Эта дверь скрипнула.

Эдит казалась такой маленькой, свернувшаяся в клубок у подлокотника кресла, слишком для нее большого. Лицо старухи осунулось, глаза были милосердно закрыты. На столике рядом с ней стояла чашка с давно остывшим чаем. Невозможно было определить, как давно она умерла, однако это произошло не так давно, поскольку смерть еще не успела разгладить печаль, врезавшуюся в черты ее лица.

Помещение озарялось экраном телевизора, светившим в темноту своим посланием: «НЕТ СИГНАЛА».

Алвита и не проверяя знала, какой это канал.

* * *

На протяжении следующих двух дней царил настоящий хаос, и Алвита не успевала подстраиваться под происходящее. Полиция долго мурыжила ее, допытываясь по каждому пункту ее показаний.

Откуда она узнала о смерти Эдит? Почувствовала странный запах, проходя мимо ее квартиры.

Кто тот мужчина, который, по ее словам, бывал здесь? Она не знает. Он сказал, что его зовут Диего.

С тех пор она видела его еще? Нет.

Как он выглядел? Смуглый, в поношенном костюме, курит. Он произвел на нее хорошее впечатление.

Знает ли она, что доксатрин запретили вследствие серьезных побочных неврологических эффектов? Да, ей это известно.

Принимала ли она доксатрин в тот день, когда обнаружила Эдит? Нет, она не принимает его вот уже несколько месяцев.

Знает ли она некоего Джеймса Андрэ? Никогда о таком не слышала.

Знаком ли ей этот мужчина? Нет, она его никогда не видела, но ей нравится его бейсболка. У нее когда-то было платье такого же оттенка синего цвета.

Пытаясь найти дорогу в этом странном месте в нервном центре подозрения и сочувствия, в котором она оказалась, Алвита ткала пестрый гобелен из правды, полуправды и откровенной лжи. Она не могла сказать, становилась ли из-за усталости ее ложь менее очевидной или же, наоборот, до боли прозрачной, но если следователи и почувствовали, что она с ними не до конца откровенна, то, похоже, им не было до этого особого дела. После того как они расспросили ее про Эдит, а затем про этого Джеймса, который, судя по всему, умер следующей ночью, стало ясно, что они не собираются возвращаться.

Затем приехала ее мать, примчалась из Шеффилда, чтобы на несколько недель «освободить ей руки» от Томми. Алвита читала в ее глазах молчаливое осуждение, но она слишком устала, чтобы сопротивляться, и не могла притворяться, будто для нее не станет несказанным облегчением, если какое-то время ей не придется присматривать за Томми. Она нежно поцеловала сына в голову, пресекая все вопросы о том, почему ему до начала школьных занятий придется побыть с бабушкой.

Затем все разъехались, и в квартире воцарилась полная тишина. Алвита осталась наедине со своей усталостью и слабым запахом смерти, надолго застрявшим у нее в носу.

* * *

Алвита смотрела 70-й канал. Доксатрин у нее отобрали, поэтому ни о каком сне не было и речи, но это не имело значения. Вскоре неумолимые строчки «НЕТ СИГНАЛА» растворились в картинку с видом студии и логотипом «Поздно ночью с Энгусом Мерридью».

– Моего сегодняшнего гостя без труда можно назвать самым востребованным за всю историю нашей передачи. – Энгус улыбнулся. – Мы получали телефонные звонки с просьбой пригласить ее, сообщения по электронной почте, одна особенно нетерпеливая зрительница даже прислала нам телеграмму.

Пауза для смеха. Смеяться было некому.

– Нам пришлось немного подождать, но сейчас я счастлив сообщить, что мы наконец получили ее согласие. Так что встречайте единственную и неповторимую мисс Алвиту Джексон!

Алвита сидела в кресле и смотрела, как она вошла в притихшую студию, улыбаясь и махая рукой. На ней было изысканное вечернее платье, которое она в прошлом году видела в витрине «Гарви Николс». Очень хорошо. Она всегда мечтала появиться на телевидении.

– Добрый вечер, Энгус, спасибо за то, что пригласили меня, – любезно произнес ее образ, устраиваясь напротив идеально причесанного ведущего.

– Для меня это ни с чем не сравнимое счастье, – сказал тот, бросая взгляд на прильнувшую к экрану Алвиту. – Полагаю, все мы понимали, что рано или поздно это случится. И вам даже не пришлось для этого умирать!

Пауза для смеха. Алвита на экране издала вежливый смешок.

– И не подумайте, будто я этому не рада! – весело заверила она ведущего.

– Но если серьезно, полагаю, все мы знакомы с вашей работой, так что на самом деле меня больше интересует то, что вы можете сказать нам. Мне лично. И, наверное, у вас тоже есть кое-какие вопросы, не так ли?

Обе Алвиты кивнули.

– Это вы убили Эдит? – спросила Алвита на экране. Этот вопрос выразил чистое любопытство, в нем не было ни намека на обвинение.

Энгус указал на себя, и у него на лице появилось преувеличенное изумление.