Тринадцать рассказов (СИ)

   После нашего разговора, сославшись на занятость, Яковлевы ушли. Вскоре стали собираться остальные. Окинув напоследок квартиру своей двоюродной тётки, я с тоской взглянул на то место, где стояла кроватка Лидочки, вспомнил вечер, когда всё случилось, и глаза наполнились слезами. Нужно уходить и лучше всего забыть о горемычных Годиных - толку от сожалений никакого.

   Вечером профессор созвонился со мной, и мы договорились совершить нашу поездку на выходные. Толком он мне ничего не рассказал, пообещав ввести в курс дела по дороге.

   В назначенный день на улице было на удивление тепло - нехарактерная для наших краёв февральская оттепель вынудила одеться соответствующим образом, напялив на ноги резиновые сапоги с голенищами чуть ли не по колено. Заметив мои сборы, мама поинтересовалась, куда я. Ответил, она тут же выразила желание поговорить с профессором.

   - Ты совершенно не думаешь о своём будущем, Славик. У вас с ним прекрасные отношения, он привязался к тебе - это сразу заметно. Так почему ты стесняешься поднять тему своего поступления?

   - Потому что я привязался к нему, - буркнул я.

   - Так тем лучше: нет ничего постыдного в том, чтобы попросить друга об услуге.

   - А я считаю, что есть. Тем более о такой. Он решит, что я общаюсь с ним из корыстных побуждений.

   - Из каких же побуждений ты с ним общаешься? - мама ощерилась, сейчас она мне совсем не нравилась.

   - Я тебе сказал из каких - я к нему привязался, как к родному отцу.

   Мать опустила глаза, нервно кивнула несколько раз и ушла. Похоже, я невольно задел её - она сильно переживала расставание с папой до сих пор. Не стоило об этом упоминать. Голова и так раскалывалась от мыслей, поэтому я попытался отрешиться от действительности, вышел на улицу и стал дожидаться Станислава Николаевича.

   Казалось, на дворе вторая половина марта: капель по-весеннему звонко отбивала ритм о железные навесы, на дорогах вместо снега образовывалась коричнево-серая мокрая каша, в светло-голубом чистом небе кружились стайки облезлых и похудевших за зиму ворон. Игравшая во дворе ребятня насквозь вымокла, а попадание увесистым мокрым снежком по голове могло оказаться ну очень болезненным. Я вышел на освещенную солнцем часть улицы, погреться в лучах, на душе стало легко и на время действительно удалось забыться. Холодный ветерок ерошил волосы, весёлые детские крики заполняли улицу, любопытные щенки, видимо, родившиеся зимой, с интересом изучали лужи, обнюхивали их, аккуратно, совсем как люди рукой, прикасались лапами к поверхности луж.

   Настроение резко улучшилось, потому, когда приехал профессор, я улыбнулся ему, залез в машину, поздоровался и не стал устраивать расспросов относительно того, куда мы едем, всю дорогу смотрел в окно и любовался оживающей природой. Добравшись до дачных участков на самом краю города, профессор остановил "Жигули" у сторожки - проезд дальше был перегорожен шлагбаумом.

   - Приехали, - сказал профессор, полез на заднее сиденье и достал рыболовные сапоги. - Я тебе такие же взял, Славик. Снимай свои, а то дачи и подтопить могло по такой погоде.

   Спорить не стал, ухватил вторую пару сапог и надел. Они были большеваты, и потому выглядел я в них нелепо. Выбравшись из машины, мы обогнули сторожку и пошли вдоль залитой лужами грунтовой дороги. Здесь было заметно прохладнее, чем дома, ветер сильный, порывистый, противный, под ногами громко чявкала грязь. Я очень быстро оценил преимущества новых сапог, провалившись по колено в какую-то ложбину. Не смени обувь - непременно вымочил бы ноги. По дороге Станислав Николаевич стал рассказывать, почему мы сюда приехали.

   - Алексей Иванов с четырнадцатилетней дочерью Машей в начале месяца зачем-то сорвались сюда. То ли семейная традиция, то ли какая-то заморочка отца семейства. Прошли сутки, от них ни слуха, ни духа. А ночью была метель. Ты помнишь наверно, как мело недели две назад?

   - Да.

   - Жена с тёщей разумеется перепугались. В милиции их отправили, сказали, что пока трое суток не пройдёт, заявления принимать не будут. Тогда попросили друга Алексея, Петра Шаталова, разузнать, что случилось. Шаталов был в очень хороших отношениях с Ивановым, охотно согласился, поехал и тоже пропал. Они снова в милицию. Тут уж отказывать не стали, поехали. Машину Шаталова нашли возле сторожки, почти там, где мы и стали. Самого нигде нет. С трудом добрались на дачу. Печка - а дача, надо сказать, хорошо обустроена, эдакий домик на все случаи жизни - так вот, печка давно погасла, хотя наколотые дрова лежат рядом, там же обнаружили шубу, окно разбито, дом весь промёрз. Окрестности стали осматривать, ничего толком не нашил - из стекла, судя по всему, кто-то вывалился, шифер пробит, не сетке соседнего участка отыскали следы крови. Собак привели, всё без толку. Потом каким-то чудом набрели на полуживого Шаталова. Зарылся в какую-то нору в земле, просидел там сутки и, похоже, головой тронулся.