Тринадцатая ночь. Роман-гипотеза

И вот однажды подполковника вызвал к себе начальник штаба ГУВД генерал Агеев. Это могло означать одно: на него наорут и навалят еще работы. Генерал Агеев был для сотрудников главка примерно как надсмотрщик для негров на плантации. «Бичом» Агеева был его уникальный громовой голос. Генералу даже кричать не надо было, все равно любая накачка походила на крик. Однако мерзавцем его не считали и к манере общения — кого ею в милиции удивишь — постепенно привыкли.

— Садись, Владимир Ильич. Я слышал, ты разводишься?

Неожиданное вступление.

— Так точно, товарищ генерал.

— Понимаю… Размен квартиры, живешь у друзей… А роста нет. И не будет! Не будет, Ильич! Говорю тебе прямо. Раньше было трудно двинуть хорошего парня на должность, а сейчас все будто обезумели. Одни лоббисты кругом. Губернаторы, полпреды, единороссы, хренороссы. Делать им не хера, пихают везде своих людей. Уж лучше бы в футбол играли! — закончил он неожиданно свою речь, смысла которой подполковник пока не улавливал.

Найденов хорошо знал эти расклады. Особенно яростная подковерная борьба шла вокруг вакансий в подразделениях по борьбе с экономической и организованной преступностью, тут лоббисты бились уже за должности начальников отделений. Оно и понятно: простой опер, поработав пару лет в этих подразделениях, мог стать обладателем убойного компромата на кого угодно, вплоть до ближайшего окружения президента. Выход наружу этой информации следовало строго контролировать.

— Короче, Владимир Ильич… Скоро будет вакансия — в Прибрежном РОВД, начальника криминальной милиции. Буду тебя рекомендовать. Соглашайся и даже не раздумывай! А там видно будет. Начнем готовить документы.

Найденов не мог не оценить предложения, которое сделал ему генерал Агеев. Он хорошо знал этот район. Достаточно сказать, что на его территории находились два крупных рынка — продуктовый и вещевой плюс соответствующая инфраструктура. Умный милицейский начальник, даже не особенно наглея, мог быстро поправить здесь свои финансовые дела. Конечно, основные деньги с рынков уходили на уровни повыше — в округ, мэрию, но и местной милиции кое-что перепадало. Ильич вскоре в этом убедился. Там драка случилась между земляками. Что их, за решетку тащить? Через час остыли, просят: отпусти, начальник, сами разберемся. Ночью у забора нашли рюкзак, в нем пакетики героина и восемь тысяч долларов. Чей? Разумеется, хозяин не объявился. И так далее. Каждую неделю возникали большие и малые проблемы с законом у десятков небедных людей, и некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказывались людьми хорошими, по уверению их главного ходатая — Халиля. Тяжкие преступления — особый разговор, но к раскрытию менее тяжких Найденов относился без фанатизма, здесь был возможен компромисс. К тому же сыщики по определению обязаны иметь источники информации, агентуру, а как этим обзавестись, если ты не способен иногда закрывать глаза и затыкать уши?

За год, истекший со времени его назначения, Найденов снискал у местного криминала репутацию правильного мента. При этом раскрываемость преступлений в районе заметно выросла. По тяжким вообще была прекрасная картина: раскрыты два убийства, вооруженное ограбление и даже заложника сумели освободить. За освобождение заложника — сына владельца супермаркета — милиционеры получили отдельную премию. Лавры по тяжким приписали себе, конечно, ребята из главка, но и заслуга Найденова и его подчиненных, сумевших прекрасно отработать места преступлений и добыть ценную информацию, была особо отмечена.

Генерал Агеев, казалось, больше не вспоминал о том разговоре. Он кричал на Найденова ничуть не меньше, чем прежде. Однако Владимир Ильич понимал: с ним поступили благородно. За то, чтобы поставить своего человека на его должность, тот же Халиль влегкую отвалил бы двести — триста тысяч зеленых.

По истечении года подполковник Найденов сменил «жигуль» на пятилетний «Фольксваген Бора», привел в порядок однокомнатную квартиру, доставшуюся ему после раздела жилплощади, и вообще не голодал. Наверное, далеко не каждый назвал бы Владимира Ильича кристально честным человеком. Возможно, некоторые стороны его деятельности показались бы предосудительными в иных обществах, более близких к идеалу, где полицейский его квалификации получает те же блага абсолютно легальным путем. Может быть, может быть… Но он жил во вполне конкретном обществе, в котором другой на его месте заработал бы в пять раз больше, а сделал бы в десять раз меньше.

Халиль полагал, что более честного милиционера он в своей жизни не встречал.

* * *