Тринадцатая реальность (СИ)

— А меня можете научить? — спросила немка. — Наверное, это здорово — так владеть своим телом. Свободного времени все равно много.

— Я буду учить хоть всю семью, — покорно согласился я. — Не понравится — бросите.

— Учить будет ваша жена, — сказал император. — Сейчас ее осмотрят врачи.

Вера вместе с эскулапами ушла в соседнюю комнату, где они пробыли минут десять, после чего вышли. Врач императора — Борис Карлович Гаевский — подошел к Владимиру Андреевичу и отчитался о медосмотре.

— Удивительно сильная и гибкая женщина, — сказал он о Вере. — За всю мою практику я таких видел всего дважды. Сильных женщин много среди крестьянок, но они имеют совсем другое строение и весят гораздо больше княгини. Я не против занятий, но при условии, что кто‑то из нас будет рядом.

— Так и сделаем, — решил император, не поинтересовавшийся желанием моей жены учить его невесток. — Княгиня, скажете, что вам нужно для занятий и, когда все сделают, можете начинать. А вы, князь, получили свой чин камергера против правил, поэтому мы это немного поправим. Оформим вас в дополнении к камергеру действительным статским советником по ведомству министерства иностранных дел, а службу будете проходить у меня. Сегодня займитесь оформлением, а с завтрашнего дня будьте в моем кабинете к десяти.

— Как ты взлетел! — с удивлением сказал отец, когда я ему рассказал о своем назначении. — Еще нет и двадцати, а уже имеешь право на чин генерал–майора. А Вера что такая грустная?

— Она не грустная, а задумчивая, — засмеялся я. — Никогда не думал, когда начинал учить ее кун–фу, что она сама когда‑нибудь будет учить тому же самому великую княгиню и будущую императрицу. Когда‑нибудь будет рассказывать внукам, что с нее в семьях высшего дворянства вошло в моду обучать девиц драке. Я, скажет, возила носом по ковру саму императрицу!

— А ведь действительно, — очнулась от раздумий жена. — Это ты во всем виноват! Побить тебя, что ли?

— Если ты это сделаешь, побегу к сыновьям императора, — в шутку пригрозил я. — Продемонстрирую синяки и скажу, кто их посадил. Думаю, они после этого быстро передумают учить бою своих жен, а ты так и останешься обычной статс–дамой.

— Так ты не шутил? — дошло до отца. — Как же так? Ведь это же совсем не дамское дело…

— Я сначала тоже обалдел, — кивнул я. — Совсем так же, как ты сейчас, а потом подумал: почему бы и нет? В моей второй реальности принцессы и не таким занимались, только было это лет на тридцать–сорок позже.

— Все равно как‑то это неправильно, — вздохнул отец. — Есть привычный круг занятий для девиц их положения, и о ваших занятиях будут говорить с неодобрением.

— Пускай, — равнодушно сказал я. — Для тех, кто с неодобрением отзывается об императоре и его решениях, существует ваш департамент, вот вы ими и будете заниматься, а Вера только выполняет свои придворные обязанности.

— Странное время, — задумчиво сказал отец. — Сколько всего случилось в империи и во всем мире! А ведь все началось с тебя!

— Династию сменили бы и без меня, — возразил я. — И к созданию Франко–Германской империи я не имею отношения. Ну посоветовал кое‑что императору, но до этого додумались бы и без моих советов. И к появлению японской принцессы я непричастен, я думал, что мы с ними будем воевать. Я своим появлением много чего здесь поменяю, но будет это года через три–четыре, раньше просто не получится.

Этот разговор состоялся вечером, когда задержавшийся на службе отец пришел домой, а до этого я обежал несколько учреждений, включая и родное теперь для меня министерство иностранных дел, и оформил кучу бумаг. Осталось только заказать мундир, но это было не к спеху: можно было ходить в камергерском или просто в цивильной одежде.

На следующий день я, как и было предписано, направился к императорскому кабинету минут за десять до назначенного срока. Вера осталась дома, потому что ее занятия были назначены на более позднее время. Наша судьба изменилась в очередной раз, и теперь предстояло оценить, к худу или к добру эти перемены.

Глава 25