Тринадцатый бог. История одного Зла

— Мама, — шептал он, всхлипывая. — Мамочка.

Боль в ноге сходила на нет.

— Спи, — ломано-нежно прошептала она. — Спи, черноспинка. Завтра тебе станет лучше.

Утром нога зажила, и слезы высохли. Мать вытащила его из ямы, стала собой и заставила идти до дома пешком, чтобы навсегда запомнить путь от Червивого Яблока до их насыпи. Дома не было мужчин, зато нашлось много еды. А через несколько месяцев на свет появился его проклятый младший брат.

Нит вздрогнул и вернулся.

— Тихо, — рявкнул сидящий рядом с ним Коинт. Фирмос заткнулся, растерянно выпучив глаза. Патриция и Бык схватились за оружие.

Глупцы… Оружие тут не поможет. Оружие против быстрой смерти, а на Западе умирают медленнее, чем хотелось бы.

— Они замолкли, — пояснил Коинт, пальцем указывая наверх.

— Нужно выбираться, — Патриция поднялась и глянула на Быка. — Сможешь подкинуть меня?

— Высоко, — буркнул гигант. — Не долетишь.

— Фирмос, — с нажимом произнес Коинт. — Нам очень нужно выбраться.

— Я не буду применять магию, когда вокруг водоворот чар! Я только что говорил, что мне для начала нужно разобарться… Нет, вы меня вообще слушаете? — разозлился чародей.

Коинт бросил на него свирепый взгляд, и Фирмос, смутившись, отступил в тень.

— Я могу попробовать залезть наверх, — повторила Патриция.

— Бык, помоги ей, — приказал король.

Гигант не стал спорить. Нит наблюдал за ними, потирая ушибленные ребра. Стоя на плечах Быка, Патриция выбирала удобный уступ и пыталась залезть наверх, но всякий раз срывалась и падала. Фирмос, что-то бурча себе под нос, вжался в стену. Коинт задумчиво наблюдал за попытками своего воина выбраться из их общей ловушки. Нит хотел помочь и не знал чем.

А Патриции и не нужна была помощь. Разбив лоб, повредив пару пальцев, она все же достигла цели под одобрительные возгласы Быка.

— Поищу лошадей, — бросила она, появившись в круге света, так высоко, что Ниту стало больно.

Скоро они все умрут — Коинт, Патриция, Бык, даже Фирмос. Этот кичливый болван — не маг. Вот мать Нита была ведьмой, она могла исцелять и летать, а этот только болтает без умолку.

Нит едва слышно вздохнул. Из маленькой ямы можно выбраться, но Запад — это бездна. Здесь нет ни прошлого, ни будущего. Только пыль и безнадежность.

А что делать ему? Умереть вместе с остальными или бросить их, как бросил он своего маленького брата, когда погибла мать?

— Что-то её долго нет, — заметил Фирмос.

— Так сходи, проверь, — рявкнул Бык. — Могу подкинуть.

Скорпион

Выбравшись наружу, Патриция выпрямилась и позволила себе застонать от боли. После многочисленных падений старые раны дали о себе знать. Ушибленный бок горел, но воин Скорпиона только крепче прижала руку к телу.

В свете дня селение походило на груду развалин — серую кучу досок, занесенную вездесущей пылью. Солнце палило нещадно. Смахнув пот со лба, Патриция неуклюже вытащила меч (скелеты даже не потрудились их разоружить, просто схватили и кинули в яму) и побрела к домам. Строения находились всего в нескольких шагах от ямы, и там действительно было очень тихо. Внезапно из-за домов в небо взмыла огромная, черная птица. Патриция мигом укрылась за полуразрушенной стеной и, приложив ладонь к бровям, прищурилась. У птицы было исковерканное магией человеческое туловище. Патриция дернула ворот сорочки, весь посеревший и пропитавшийся потом, глубоко вздохнула, борясь с кашлем, подождала, пока птица, сделав круг, спустится через два дома от неё, и хотела было выйти из укрытия, как в том же направлении услышала истеричное ржание лошадей.

— Вот ведьмин сын, — выругалась она, покрепче схватила меч и бросилась на шум так быстро, как позволяла боль.

Лошадей мертвецы привязали у ворот — единственной части ограждения, которая осталась цела. Патриция не стала выжидать — подняла меч и ринулась на тварь, очертя голову, но на полпути споткнулась о занесенный пылью колышек и свалилась на землю.

— Так и знала, что вылезете.

Патриция хотела быстро вскочить, но сил хватило только перевернуться на спину — удар от очередного падения едва не вышиб из неё дух. Боль стала невыносимой, перед глазами поплыло, и все, что она смогла, это выставить меч перед собой, прикрывая грудь и шею. Девочка-призрак стояла над ней и, обиженно выпятив нижнюю губу, оглядывала поверженного врага. — Смотри, Ноора.

— Я не буду подходить к живому человеку, — донесся издалека низкий, приятный голос. Лошади, между тем, фыркали, но не ржали. Патриция закусила губу и, перекатившись на здоровый бок, кое-как встала на ноги. Тварь сидела на крыше дома, и оттуда наблюдала за происходящим. Значит, приближаться боялась…

— Это наши лошади, и я их заберу! — вскричала Патриция, потрясая мечом, а про себя думая, как бы не потерять сознание.

Тварь склонила голову на бок.

— А ты красивая, — прозвучало в ответ. — Ты не похожа на местных.

— Я же говорила, — девочка пожала плечами. — Но не обманывайся, Ноора. Это злыдни с востока.

— Мы не злыдни, — процедила Патриция, поводя мечом. Комплемент от твари несколько озадачил её. Да и голос слишком уж походил на человеческий.