Тринадцатый бог. История одного Зла

Фирмосу не нравилось напускное равнодушие короля. Странное, не свойственное Коинту спокойствие пугало гораздо больше, чем обыденные вспышки гнева. Мага так и подмывало спросить, что теперь намерен делать король. Да, они не получили метки черной смерти, но скопище ходячих скелетов никак не могло быть последним сюрпризом на их пути. О просьбе королевы Фирмос старался не вспоминать — к демонам эту грозную, сварливую бабу, он не собирался наносить удар в спину друга, как бы далеко не завела того тропа безумия.

— Нит с Патрицией остались там, — напомнил королю чародел. — Скелетов мы постараемся не тревожить.

— От мертвецов ты нас защитить не смог, а от бури?

«Он что, обиделся?», — Фирмос вскинул брови и ответил совершенно честно.

— Смотря сколько она будет длиться.

— Тогда придется вернуться.

До селения они не доехали всего нечего. Вдалеке, на фоне построек, Фирмос заметил всадника, согнувшегося в три погибели в седле, а в следующий миг мир вокруг заволокла желтая пелена. Налетел ветер такой силы, что даже лошадей повело в бок, и они встали, как вкопанные, тряся головами. Фирмос стиснул зубы, творя заклинание. Песчинки жалили больнее ос, проникали в уши, ноздри, рот, не давая дышать. Поэтому, когда от бури их отделил прозрачный купол, все трое принялись плеваться, кашлять и тереть глаза.

— Сильный ветер, — заметил Бык, спрыгивая с ошалевшей лошади. — Конягам морды обмыть бы.

— Займись, — бросил Коинт, вылезая из седла. — Мне показалось или я видел Патрицию? Куда её понесло?

— Не дура, сама разберется, — буркнул Бык, подходя к его лошади. — Сир, поводья.

И только Фирмос остался в седле. Купол глушил звуки, и шуршание песка долетало будто бы издалека, но среди сухого бормотания мириад пылинок, маг слышал голоса.

«Освободи… Освободи… Освободи», — скрежетали они. — «Освободиии».

— Фирмос, — окликнул его Коинт.

— А? — встрепенулся маг.

— Что ты говорил про сильные чары? Кто-то поднял всех этих мертвецов?

— Они не мертвы, сир, — Фирмос спустился с лошади и подвел её к Быку, избегая взгляда Коинта. — Они прокляты.

— Как я?

— Ну… Все проклятия похожи. Но связи с вашим я не вижу. Скелеты опутаны нитями, как мухи паутиной. Возможно, какой-то маг во время мора пытался защитить селение, но пошел не тем путем.

— Нит говорил подобное о Саване Рыб.

— Не удивлюсь, если под ним скрываются тысячи ходячих скелетов.

— А мое проклятье? — Коинт, положив ладонь на плечо Фирмоса, вынудил того обернуться.

— Пока я ничего не вижу, — признался чародел, мельком взглянув на короля.

— Значит ли это, что мы выбрали неверный путь?

— Видимо, да.

Коинт, шумно вздохнув, отступил и отвернулся.

«Освободи, освободи», — скрежетали голоса. Фирмос оглядел купол, пытаясь понять, откуда идет бормотание. Его заклинание могло потревожить…

Мысль оборвалась на полуслове. В серо-желтой пелене промелькнуло лицо, будто сотканное из песка. Рот видения округлился, вытянулся в крике. В темных провалах глаз искрились, мельтеша, пылинки.

«Освободиии…»

Из круговерти поднимались все новые призраки. И вот уже хоровод лиц кружился за куполом. Фирмос, в жизни не видевший такого представления, попятился, растерянно озираясь по сторонам.

— Что? — рявкнул Бык, когда маг налетел на него. — Места мало?

— Нет, — Фирмос нахмурился и торопливо выстроил заклинание против иллюзий. Оно не помогло — за сводами купола кружило нечто, что имело право на существование в реальности Запада.

* * *

Первый порыв едва не выбил её из седла. Лошадь закружила, фыркая и тряся головой, пытаясь вдохнуть больше воздуха, чем песка. Патриция закашлялась, припадая к шее скакуна, прикрикнула, но сама не услышала себя. Грязно-желтый мир вокруг сменялся остро-красным, когда она моргала. Женщина с трудом уговорила скакуна повернуть назад, сощурившись, попыталась рассмотреть силуэты построек, но не увидела ровным счетом ничего. Она сжала бока лошади, но та, больше не желая исполнять приказы всадницы, закружилась на месте. Скачок вправо, скачок влево, и… рывок.

— Стой! — закричала Патриция, вылетая из седла. Удар о землю едва ли не разбил её вдребезги. Лошадь в один прыжок растворилась в буре.

— Стой, — шепотом повторила Патриция, приподнимаясь. Она встала на четвереньки, отвернулась от ветра, тщетно пытаясь открыть слезящиеся глаза, сплюнула песок, забившийся в рот и, подавившись, зашлась кашлем. Ребра отозвались тупой болью. Патриция, застонав, рухнула на землю.

«Боги, как глупо», — мелькнула мысль. Но разве не этого она ждала?

И все же, её соратники погибли в бою, а она разменивалась по мелочам.

— Вставай.

Патриция приоткрыла глаза. Костлявая рука тянулась к ней.

— Смерть? — прошептала женщина, едва шевеля языком.

— Мы с ней разминулись, — прозвучало в ответ, а в следующий миг кто-то рывком поднял её на ноги и накинул на голову плотную, пыльную ткань. — Пошевеливайся.

Патриция прижала ткань ко рту, натянула на лоб по самые брови. Песок тысячами игл жалил открытые ладони.

— Быстрее, — кто-то упрямо тянул её вперед, сжимая локоть.