Тринити

Незаметно для себя Владимир Сергеевич ушел в означенную оккультику, поскольку уйти в семью тоже не получалось. Его гражданская жена — Макаров называл ее гражданской войной — Шарлотта Марковна имела широчайшее поле для внесемейного применения, и попасть носом в ее широкую грудь не было никакой возможности. Дочь Шарлотты Марковны по имени Жабель занималась бальными танцами. Негритенок Дастин — приемный сын Владимира Сергеевича — хотя и тянулся к своему опекуну, но постепенно тоже обрел достаточную степень самостоятельности и не нуждался в постоянном внимании. Так что никакой задушевности в родных стенах губернатору Владимиру Сергеевичу Макарову было уже не сыскать. Разве что с домработницей тетей Паней можно было посудачить по душам, но ее рассказы глубже Октябрьской революции в историю не проникали.

С будущим губернатору Макарову все было ясно — делать ему там было особенно нечего. А вот прошлое… прошлое начинало занимать Владимира Сергеевича все больше и больше.

Какое-то время у Макарова продолжала отнимать работа, но не таким уж буквоедом на букву «мэ» был Владимир Сергеевич, чтобы отдаваться ей всецело. Вот и увлекся потусторонними идеями, не покидая рабочего места.

А началось его увлечение нетутошним совершенно случайно. Однажды, находясь в безудержном душевном порыве, Владимир Сергеевич просматривал статистические данные по региону и напоролся на изумительную строчку в отчете, которая холодно констатировала, что наряду с такой-то цифрой белорусов и совершенно невероятным количеством карелов, помимо тающей когорты украинцев и нахлынувших в регион беженцев с Кавказа в области официально проживает всего только один Бурят. Не то чтобы там сотня или вовсе ни одного, а именно один. Это вызвало у губернатора Макарова бурю восторга.

Владимир Сергеевич кликнул по селектору начальника управления статистики Ивана Петровича Спасибенко и спросил:

— Как вы можете объяснить вот это, Иван Петрович?

— Что именно? — не понял вопроса подчиненный.

— Вот это, — ткнул губернатор Макаров в строку отчета.

— Объяснить что? — не врубался служащий.

— Как вы думаете, кто такой этот Бурят? — домогался губернатор Макаров.

— Не могу знать, — отвечал и топтался на месте начальник управления статистики. — Данные к нам просто стекаются, они не персонифицированы.

— То есть, нельзя узнать ни адреса, ни имени? — терзал столоначальника Владимир Сергеевич.

— Да, все безличностно, — развел руками Иван Петрович, досадуя, что ничем не может помочь шефу.

— А мне во как хочется познакомиться! — завелся губернатор Макаров и даже провел себя рукой по горлу. — Вы не могли бы, Иван Петрович, сделать доброе дело?

— Какое? — вопросил начальник отдела статистики.

— Попробуйте, пожалуйста, персонифицировать вот эту одну-единственную позицию для меня лично, — попросил губернатор Макаров. — И заодно подтвердите на практике корректность своего статистического отчета.

— Попробовать, конечно, можно, — сказал Иван Петрович и потянул руку к затылку. — Но, говорю вам, нелегкое мы дело затеваем.

— Понимаю, но вы все же во что бы то ни стало отыщите этого Бурята, воодушевился Макарон, — а как только найдется, немедленно доставьте его ко мне в кабинет днем или ночью!

Ничего не поделаешь, приказ губернатора, хотя и выходящий за пределы только что принятого Законодательным собранием нового Устава области, надо было выполнять или искать другое место работы. Но Иван Петрович не первый, а, кажется, двадцатый год сидел в своем кресле и знал, куда грести.

Заручившись письменным документом, Иван Петрович поднял по тревоге все специальные подразделения УВД и построил «в ружье» уголовный розыск. В район предположительного местонахождения Бурята выехало несколько групп наружного наблюдения Федеральной службы безопасности, которую обслуживало два моторизованных взвода правительственной связи и информации.

Тяжело пришлось поисковикам.