Тринити

Нинкин и Пунктус увлекли в пойму упирающегося Артамонова. Они выбрали удобное местечко между двумя киосками, чтобы до ленивых пирожков слева и пива справа было примерно одинаково, и принялись играть в трехмерную балду.

Артамонов надрывно читал Зощенко. С новелл этого автора, казалось Артамонову, проще открывать чисто интеллектуальный сезон. И все было бы хорошо, если бы... если бы не Кант на пустом коврике...

Артамонов наткнулся на этого Канта, как на бревно. Кант лежал на коврике, а коврик был без хозяина, вернее, без хозяйки - об этом говорили оставленные тапочки тридцать шестого размера. Тапочки, конечно, тапочками, но Кант... Возникло любопытство. Не всякий сможет читать Канта в пляжных условиях, подумалось Артамонову, и он занял коврик, с тем чтобы дождаться хозяйки. С сожалением Артамонов обнаружил, что Кант не Иммануил, то есть не философ, а всего лишь Герман - современный немецкий писатель. Но деваться было некуда - курок знакомства был уже взведен. "Не утонула ли она? мелькнуло в голове Артамонова. - Слишком долго купается". Он начал осматривать берег - не собралась ли толпа по этому поводу.

Но тут подошел Пунктус и сказал:

- Твоя жертва, уважаемый испытатель, уже полчаса прячется за раздевалкой, вся дрожит от страха и рисует крестики-нолики. Она зашла к тебе со спины, и твой зэковский затылок не вызвал у нее никакого доверия. С тебя три рубля на пиво за информацию.

- Где? - подхватился Артамонов. - За какой раздевалкой?

- Вон, видишь, ножки переминаются.

- Спасибочки.

- Спасибом тут не отделаешься. Попрошу три рубля.

Артамонов сунул Пунктусу трояк, вздохнул и направился за раздевалку. Девушка хворостинкой рисовала головы. Их было уже с десяток. В профилях и анфасах угадывались знакомые личности.

- Вас шокировала моя внешность? - Артамонов встал рядом с художествами.

- Нисколько, - ответила девушка.

- Неужели?! - как бы изумился он.

- Вот вам крест, - перекрестилась она.

- Если бы не друзья, мы бы с вами так и не встретились, - произвел маневр Артамонов, указал на Пунктуса с Нинкиным, которые чуть поодаль трескали пирожки и запивали их пивом.

- Это на мне никак не сказалось бы, - снова нашла она что ответить.

- Почему? Я бы отнес ваши тапочки в милицию, - продолжал переть напролом Артамонов.

- Если бы я пошла следом, вас оттуда могли бы и не выпустить, - не сдавалась она.

- Вы, конечно, можете говорить что угодно, но об одном я вам должен поведать честно: в вашем коврике с Кантом в качестве приманки мне увиделась возможность нашего будущего, и, если сегодня часиков эдак в девять вы окажетесь в "Журавлях", мы не разминемся, - пошел ва-банк Артамонов.

- Вы уверены? - навела она на него свои токсичные, в пол-лица глаза.

- Я расскажу вам массу интересных историй. Вплоть до того, что после них вы измените свою жизнь, - начал потихоньку спускаться со своей крутизны Артамонов.

- Я впервые наблюдаю наглость в такой необычной форме, - призналась девушка.

- А насчет Канта... - Артамонов откашлялся, - я как раз давно искал эту книгу. Можно взять почитать?

- Вы всегда работаете под наив? - ответила она вопросом на вопрос, как в Одессе, и стерла ногой все нарисованное.

- Как вам сказать... - задумался Артамонов, - иногда приходится прикидоваться ветошью, а так нет... вечером я объясню.

- Что ж, насчет вечера я подумаю, - произнесла девушка.

- Вам ничего не остается делать, - не дал ей выбора Артамонов.

Он посмотрел ей вслед и пожалел, что постригся под нульсон.

Пунктус с Нинкиным, потирая руки, поджидали Артамонова, чтобы уколоть, уличить, укорить и под шумок изъять еще один трояк на пиво.

- Ну что, система не сработала? - спросил Пунктус.

- Посмотрим, - Артамонов задрал бутылку пива вверх, как горн. - Вечер покажет.

- А как же наше многострадальное интеллектуальное лето? - стряхнул с носа песок Нинкин. - "Никаких любовей и знакомств!" - передразнил он Артамонова.

- Ну что ты докололся до человека! - вступился за потерпевшего Пунктус. - Может, у него съемочный период начался.

- Знаете, мне все-таки кажется, что лучший стимулятор человеческой деятельности - не кофе и не крепкий чай, а нормальная красивая девушка, обрадовался поддержке и пошел на попятную Артамонов.

- Совсем недавно ты говорил обратное, - зевнул Нинкин.

- У нее такие большие глаза, что издали кажется, будто она в очках, оправдывался Артамонов. - Прямо как пульсары!

- Но главное не глаза, ты знаешь, - сказал Пунктус. - Главное, чтобы уши были складными.

- Пошляки! - буркнул Артамонов, который на их месте отчебучил бы еще чего-нибудь похлеще.

- Ты же мечтал о простой начитанной советской девушке женского пола, напомнил ему Пунктус. - Вот и получи!

В ресторан "Журавли" Артамонов пришел задолго до девяти и устроился за единственным свободным столиком под фикусом.

Она пришла ровно в девять. В то, что она рискнет и отважится прийти, попросту не верилось. До самой последней минуты.