Трио неизвестности

У Панара не было никаких оснований для сомнений, как не было и «плохого предчувствия», – не было ничего, кроме недоумения. Которое мешало ему в полной мере оценить риск атаки.

– Пятнадцать минут, – прошептал лежащий рядом лейтенант Даббе.

Так они договорились с дер Шу: если через три часа после выхода наземной группы Панар не подаст сигнал или не вернётся к цеппелю – начинается атака. Через пятнадцать минут «Стремительный» выйдет на ударную позицию, покажет себя, и тогда отменять операцию будет поздно.

– Действуем по плану, – решил Панар, продолжая смотреть на одинокого часового. – Ждём крейсер и заходим на станцию с земли.

Чтобы взять пленных, документы и всё, что можно взять.

///

Трудно ощущать себя дичью. Знать, что где-то совсем рядом бродит охотник – намного сильнее, быстрее, злее, чем ты, – и понимать, что ничего не можешь ему противопоставить. Что твоя судьба полностью в его руках, клыках, когтях или… оружии. Трудно избавиться от страха, противно сжимающего всё внутри и вызывающего мелкую, неприятную дрожь.

И ещё труднее ощущать себя не просто дичью, а наживкой, которую специально оставили для охотника… которому самому предстояло стать дичью. Наживкой, которой пообещали полную безопасность. Но всего лишь на словах.

И единственное, о чём мог сейчас думать капитан-лейтенант Атерио, командир РН06, так это о том, что его станция в любое мгновение может быть обстреляна из пушек либо подвергнется атаке кошмарных лингийских егерей – тех самых чокнутых пехотинцев, которые не испугались прыгнуть на катамаран в разгар воздушного боя и взяли его на абордаж. Именно такие истории шёпотом пересказывали друг другу урийцы. И именно этих волков ждал в гости капитан-лейтенант Атерио. Ждал, естественно, без радости. При подчинённых вёл себя спокойно, делал вид, что всё в порядке, но внутри дрожал от страха.

«Лингийцы были рядом с твоей станцией и наверняка провели нажемную ражведку, – сказал Атерио полковник Желерд, начальник Оперативного центра. – Они отступили при появлении нашего крейсера, но галаниты считают, что это хитрый манёвр и лингийцы обяжательно вернутся. И тогда мы их атакуем».

«Сражу?»

«Как только сочтём нужным».

«Что это жначит?»

«Это жначит, что я не собираюсь терять станцию, – отрезал Желерд. – Неужели непонятно?»

Это было понятно, однако расплывчатый ответ «Как только сочтём нужным» нервировал Атерио и отвлекал от повседневных обязанностей. Капитан-лейтенант часто умолкал, погружаясь глубоко в себя, всерьёз подумывал о написании завещания и едва расслышал доклад одного из операторов:

– «Яртекмунуль» на границе полярной области Мартины. Прошу подтвердить допуск.

Атерио помолчал, с трудом выбираясь из болота безрадостных мыслей, затем потратил несколько секунд на осознание услышанного, а осознав – подскочил, поскольку вспомнил, что разрешения на пребывание в полярной зоне Мартины не выдавались уже месяц.

– Что жа цеппель?!

– «Яртекмунуль».

Сводную таблицу положения цеппелей с указанием их допусков и целей командирам станций обновляли в режиме реального времени. За это отвечал Оперативный центр, который подчинялся непосредственно Канцлеру и потому работал как часы. Услышав название корабля, Атерио вытащил из ящика стола лист бумаги, пробежал глазами по строчкам и нахмурился:

– «Яртекмунуль» должен находиться на Фабрике.

Оператор не ответил.

– Дайте свяжь! – Капитан-лейтенант положил перед собой таблицу, помолчал, давая возможность связисту выполнить приказ, а примерно через пять минут услышал:

– Есть свяжь!

Одновременно на большом «глазе» появилось изображение крейсера, и Атерио понял, что до границы запретной зоны ему осталось не более получаса.

– Почему так пождно жасекли?

В ответ – тишина. Расслабились. И их расслабленность, и его задумчивость грозили Атерио крупными неприятностями по службе. Правда, оставалась надежда, что «Яртекмунуль» оказался на Мартине по распоряжению командования, а данные об этом просто не успели внести в таблицу.

– «Яртекмунуль»! Говорит станция РН06. Приём.

– Слышу вас, станция РН06. Приём.

Голос спокойный, даже вальяжный, голос человека, не видящего за собой никакой вины.

– Что вы делаете на Мартине? Приём.

– Как это что? – удивился в ответ капитан «Яртекмунуля». – Выполняю приказ. Приём.

– Чей прикаж? Согласно моим данным, вы должны быть на Фабрике. Приём.

– Запросите Оперативный центр. Они подтвердят мой допуск. Приём.

– Требую лечь в дрейф, – распорядился Атерио. – Приём.

– Понял вас. Но прошу немедленно запросить Оперативный центр. У меня мало времени. Приём.

– Понял вас. Конец свяжи.

В наступившей тишине слышно было даже тихое дыхание операторов, с тоской ожидающих, что на них вот-вот обрушится гнев командира станции. Атерио же выдержал паузу, держа микрофон в руке и глядя на идущий по Мартине крейсер, убедился, что «Яртекмунуль» не собирается сбрасывать скорость, и распорядился:

– Свяжите меня с полковником Желердом. Срочно. Скажите, что лингийцы жахватили импакто «Яртекмунуль».

///

– Боевая тревога!