Триокала. Исторический роман

У Мемнона не было достаточно сил, чтобы держать в правильной осаде два хорошо укрепленных города. Потери восставших составили три тысячи убитыми и еще больше ранеными. В числе боеспособных оставалось только двадцать шесть тысяч пеших бойцов и около трех с половиной тысяч всадников. Даже одну Имахару александриец поостерегся окружать многочисленными заставами и тем самым распылять свое войско. В тылу у восставших была Эрика с засевшими в ней римлянами. Точного числа их Мемнон еще не знал, но несколько бежавших из города рабов уверяли его, что там больше десяти тысяч солдат.

Александриец приказал строить главный лагерь в двух милях от Имахары напротив ее въездных ворот, обращенных в сторону Палики. Кроме того, он разослал отряды всадников по окрестностям осажденного города с заданием не пропускать к нему крестьянские обозы.

Через два дня после сражения к войску Мемнона под Имахарой присоединился семитысячный отряд Бранея (в его отряде было много раненых после сражения у мыса Тапса). С прибытием Бранея общая численность восставших возросла до тридцати с половиной тысяч. Сам Браней еще как следует не оправился от полученного в бою ранения. Мемнон, посовещавшись с ним и его помощником Стратоном, приказал им строить отдельный лагерь напротив южных ворот Имахары.

На военном совете Тевтат и Алгальс предложили Мемнону принять царский титул, но тот отказался.

– Я хочу остаться в звании первого стратега, – заявил он. – Когда мы победим окончательно, можете избрать себе царя, но только не меня. Я не рожден для царской диадемы. Если честно признаться, она мне ненавистна с тех пор, как я потерял отчизну из-за борьбы между царственными особами в родной Александрии. С тех пор я стал приверженцем демократии и врагом деспотии. В юности я мечтал стать географом и путешественником, но случилось так, что я сделался воином. В этом качестве я надеюсь быть полезным нашему общему делу…

* * *

Восставшие могли только догадываться, какое впечатление произвело в Риме поражение консульской армии.

Между тем эта новость потрясла и сенат, и всех римских граждан. Сначала по Риму пронесся ложный слух о гибели консула Аквилия. Наконец в сенате были зачитаны письма квестора и легатов консула, которые сообщали о том, что в поединке Аквилия с предводителем мятежников последний был им убит, а сам консул получил тяжелое ранение в голову и находится на излечении в Мессане. О результатах сражения под Мессаной в письмах упоминалось скупо и неопределенно: битва была прервана разыгравшейся стихией в виде сильнейшего ливня с градом, мятежники понесли более тяжелые потери по сравнению с римлянами и на третий день после битвы начали отступление.

Прошло еще немного дней, и в Рим пришло известие о поражении консульских легионов под Имахарой. В курии Гостилия стояла скорбная тишина, когда зачитывалось письмо Аквилия, который с солдатской прямотой докладывал, что армия разбита, а ее остатки укрылись в трех городах. Впервые под сводами Гостилиевой курии прозвучало имя Мемнона, ставшего главным предводителем мятежных рабов после смерти Афиниона.

Консул обвинял во всем своего войскового квестора, который, воспользовавшись его долгим беспамятством после полученного им ранения, возглавил войско и, преследуя противника, по своей беспечности и самонадеянности позволил завлечь себя в горные теснины и там принял бой на невыгодной позиции. О себе Аквилий сообщал, что еще слаб, но уже пошел на поправку и в скором времени займется возложенными на него обязанностями. По тону и содержанию письма можно было заключить, что о состоянии своего войска консул имеет весьма смутное представление.

Так оно и было на самом деле. Аквилий, после того как ему стало известно о поражении под Имахарой, долгое время не получал никаких донесений ни от квестора, ни от легата. Он дни и ночи ломал голову над тем, как выпутаться из ужасного положения. Подчиненные за глаза уже называли его «консулом без армии», что на тот момент вполне соответствовало действительности. Наконец из Эрики к Аквилию явился гонец от Марка Лабиена с сообщением, что Имахара заключена в осаду, но он не теряет надежды вызволить запертых в городе Туберона и его солдат…

Мемнон на пятый день после сражения собрал военный совет. Все были согласны продолжать осаду Имахары и ругали кимвров за то, что они бездарно теряют время, позволяя римлянам собираться с силами.

– Можно подумать, что сами боги лишили их разума, – с горечью говорил Думнориг. – Четыре года назад они упустили возможность сокрушить Рим сразу после своей победы при Араузионе. А минувшей осенью после поражения тевтонов они совершили очередную глупость, заключив перемирие с Катулом…

– И чего они этим достигли? – подхватил Лукцей. – Слышно, что Марий и Катул, объединив свои силы, уже нарушили перемирие и переправились через Пад. Глупые варвары! Они дождутся, когда Марий стянет под свои знамена всех италиков, способных носить оружие! А их наберется не меньше, чем кимвров…