Триокала. Исторический роман

Как раз в это время к городу подошел Мемнон и сразу повел наступление на Занклу. Восставшие с ходу овладели двумя укрепленными заставами, обратив в бегство их защитников и получив свободный проход на косу. Три тысячи воинов во главе с Сатиром и Лукцеем быстро заняли всю Занклу, на берегу которой они нашли множество рыбачьих лодок. Хотя на море уже разыгралась настоящая буря, бойцы не раздумывая сталкивали в воду легкие суденышки рыбаков, запрыгивали в них по пять-шесть человек и бесстрашно гребли по мелководью к стоявшим на якорях триремам, либурнам и дикротам. В это время на кораблях царила паника. Безоружные матросы спешили высадиться на берег, чтобы не оказаться в плену у мятежных рабов.

К полудню мессанская гавань с большею частью находившихся в ней кораблей была полностью в руках восставших. Все римские солдаты, устрашенные подавляющей численностью врага, спешно отступили в город. Въездные ворота Мессаны были заперты. Солдаты и вооруженные обыватели собирались на стенах, готовясь отразить приступ. Но восставшие довольствовались захватом гавани.

Поднявшись на одну из городских башен, Маний Аквилий и его легаты стали свидетелями совершавшегося на их глазах несчастья. Консул был в отчаянии, хотя и старался этого не показать. Он прекрасно понимал, что теперь, переправившись через пролив, мятежники получат возможность возмутить в Италии массы рабов. Опасность была неотвратимой. Аквилий, еще не так давно произносивший в сенате негодующие речи о бездарности своих предшественников, терпевших поражение за поражением от беглых рабов, теперь сам вынужден был испить чашу неслыханного позора: его легионы разгромлены, а рабское восстание, с которым он обещал покончить в считанные месяцы, неминуемо должно было в течение немногих дней распространиться по всему югу Италии.

В это же самое время Мемнон стоял на ступенях алтаря Посейдона, с удовлетворением наблюдая за действиями своих воинов, уже захвативших все пространство между городом и проливом. Главное было сделано: корабли, способные вместить одновременно по меньшей мере три тысячи человек, воинов, гребцов и матросов, находились теперь в полном его распоряжении, и римляне уже никак не могли бы помешать высадке восставших на италийский берег. Воображение невольно рисовало александрийцу яркие картины будущего: появление в Италии хорошо вооруженного и закаленного в боях трехтысячного отряда сицилийских повстанцев, к которому, вне всяких сомнений, начнут присоединяться десятки тысяч рабов, и затем их совместное с кимврами наступление на ненавистный Рим. Думнориг уверял его, что кимвры, получив известие о высадке восставших в Италии, не станут больше медлить. Во время прошлогодней встречи с Бойоригом у арвернца сложилось благоприятное впечатление о вожде кимвров. Бойориг дал ему понять, что в отличие от Тевтобода он признает важность союза своего народа с восставшими сицилийскими рабами, особенно если они перенесут военные действия непосредственно в Италию.

* * *

На следующий день ветер немного поутих и переменил направление: дул свежий либ, при котором можно было идти под парусами и на веслах вдоль южного италийского побережья. Небо по-прежнему было затянуто тучами, но Сатир и Лукцей настояли на немедленном выходе в море. Они опасались, что римляне, как только ветер утихнет совсем, могут вывести из регийской гавани эскадру тяжелых кораблей, и тогда восставшим с их легкими и средними кораблями, управляемыми малоопытными кормчими и матросами, придется принять неравный бой. Мемнон согласился с их доводами.

Около полудня две квадриремы, десять трирем и тридцать пять либурнийских кораблей и дикротов вышли из мессанской гавани. Всего вместе с матросами и гребцами отряд Сатира и Лукцея насчитывал ровно три тысячи человек. Достигнув мыса Кримиз, все они должны были, бросив корабли, высадиться на берег.

Поначалу корабли шли только на веслах. У мыса Левкопетры кормчие рискнули поднять паруса… Проводив эскадру из гавани, Мемнон приказал оставшимся вместе с ним четырем тысячам солдат занять пустующий римский лагерь, находившийся в полумиле западнее стен Мессаны. Там солдаты могли укрыться от дождя и ветра в утепленных бараках.

Вопреки всем ожиданиям, к вечеру ветер усилился и переменил направление с западного на юго-восточный.

Утром Мемнон и Керат, начальник его личной охраны, вскочили на коней и примчались на берег пролива.

Вид неба с низко нависшими грозовыми облаками предвещал бурю. Со стороны Левкопетры дул сильный ветер. С оглушительным шумом разбивались о скалы мутно-зеленые волны.

– Проклятый нот! – кричал Керат, захлебываясь ветром. – Везет римлянам! Словно сговорились против нас Зевс с Посейдоном!

Во второй половине дня к лагерю прискакал большой отряд всадников во главе с Эвгенеем. Вместе с отрядом прибыли Ювентина и Иона. Молодые женщины упросили сирийца взять их с собой и пять дней наравне со всеми переносили трудности похода.