Триокала. Исторический роман

– Вот именно, – сказала Ювентина, хотя думала совсем о другом. – Отправлю им письма прямо в Рим. Пусть раскошеливаются.

– Хорошо. Завтра же распоряжусь, чтобы всю знать отделили от остальных пленных.

Сразу по окончании празднеств в Триокалу стали приходить недобрые вести. Конные разведчики, посылаемые Эвгенеем к Ассору, возвращались и сообщали о том, что к римлянам ежедневно прибывают пополнения. О Мемноне не было слышно ничего достоверного, и это вызывало тревогу в столице восставших. Случайных людей в крепости заметно поубавилось. Покидали ее прежде всего свободные бедняки и нищие, которых ранее привлекали сюда бесплатные хлебные раздачи и брошенные дома, в которых можно было укрыться от дождей и ночных холодов. Непосредственно из трехтысячного гарнизона дезертировало около сотни человек. Остальные готовились к самому худшему – к жестокой осаде. Эвгеней ежедневно выводил воинов на занятия по боевой и строевой подготовке, одновременно усилив охрану ворот и стен города. Все же сириец не терял надежды на благоприятный исход военной кампании этого года. Близилась зима, уже начинали вздуваться реки из-за частых дождей, и римскому консулу, если бы он приступил к осаде Триокалы, трудно было бы снабжать продовольствием свою огромную армию: весь хлеб в западных областях острова был давно убран и свезен восставшими в заранее укрепленные места еще несколько месяцев назад по приказу Афиниона. В тылу у Аквилия находилась вся армия Мемнона. Римляне вполне могли попасть в то же положение, что и Лукулл, в позапрошлом году осаждавший Триокалу. Так рассуждал Эвгеней.

В шестнадцатый день пианепсиона (1 ноября) разведчики сообщили сирийцу о появлении десятитысячного римского войска под Гераклеей. Эвгеней терялся в догадках: почему нет гонцов от Мемнона? может быть, затеял очередную стратегему, чтобы заманить римлян в западню, как это удалось ему под Имахарой? Вечером того же дня ему доложили о том, что консульская армия, двинувшись от Ассора, уже подходит к Анкире.

Рано утром следующего дня в Триокалу вернулись разведчики из области Гераклеи с донесением, что по дороге к Алларе двигается большой римский отряд численностью не менее десяти тысяч солдат. А вскоре прискакал посланный Мемноном гонец, доложивший, что минувшей ночью его войско благополучно переправилось через Галик и ближе к вечеру должно подойти к Триокале…

* * *

Сражение при Алларе подходило к концу. Отдельные отряды повстанцев еще сражались, отступая к мосту. Эвгеней и его всадники, переправившись на левый берег реки, посеяли в рядах римлян панику своим неожиданным появлением. Многие из них были порублены, остальные далеко отхлынули от моста. Это дало возможность Тевтату и остальным командирам более или менее организованно отвести на правый берег не менее шести тысяч воинов. Эвгеней во время схватки был ранен в грудь стрелой, выпущенной из скорпиона. От верной смерти его спас прочный панцирь со стальным нагрудником…

На правый берег, кто по мосту, кто вплавь, переправлялись разрозненные группы повстанцев, многие из которых были ранены. В числе главных командиров живыми вышли из сражения Тевтат, Сатир, Думнориг и Алгальс. Сатир, отступая с несколькими десятками храбрецов, успел поджечь за собой мост. Четырехтысячная конница Аквилия, подоспевшая к концу битвы, была лишена возможности преследовать и уничтожать беглецов, которые в полном расстройстве к вечеру добрались до Триокалы.

Войско, приведенное консулом к Алларе, в сражении не участвовало. Лишь солдаты передового отряда во главе с квестором Тубероном, подоспевшего на помощь Лабиену, быстро покончили с окруженными на левом берегу мятежниками.

Римляне торжествовали победу. День подходил к концу. Четыре римских легиона и когорты союзников общей численностью до тридцати восьми тысяч солдат устраивались на ночлег по обе стороны дороги, ведущей от полуразрушенной Аллары к Анкире.

Победители вели себя беспечно и лагерь свой огораживали повозками из обоза: противник был окончательно повержен, никто из римлян не опасался нападения.

Оставшиеся в живых гераклейцы и латиняне из отряда Лабиена оплакивали своих земляков, погибших во время жестокой битвы. Из мавретанцев осталось в живых всего несколько десятков человек. Они подобрали бездыханное тело своего доблестного стратега Гомона и, умащивая его благовониями, готовили к погребению.

Весь берег реки южнее сгоревшего моста был сплошь усеян трупами. На предмостном пространстве, где шла особенно яростная борьба, бродили солдаты, которые разыскивали своих раненых товарищей среди громоздившихся вокруг мертвых тел и оружия.

Еще одно место свидетельствовало об особенно ужасной резне – это было место на перекрестке двух дорог, ведущих от Аллары к Гераклее и Анкире. Здесь были перебиты в неравном бою три тысячи повстанцев, попавших в окружение.