Трёхочковый в сердце

Не смотря на проявленную инициативу, она, всё равно, казалось хрупкой и податливой, хотя в последнем случае, действительно просто казалась. Ник помог ей устроиться, терзаемый сравнением какой вид теперь нравился ему больше. Он всегда знал – попка у Нади что надо, её никогда не удавалось скрыть ни под мешковатой одеждой, ни в просторных платьях поверх легинсов. На этот раз судьба раздала ему козырную черву. Она была идеальна, настолько, насколько было прекрасно в ней всё остальное, а возможно даже больше. Он хотел её всю, жаждал войти и быть в ней, разгоняться, врезаясь ударными всплесками и нежно примыкая, накатывая, успокаивающими волнами, после буйного шторма. Хотел запустить руку в стекающую лаву её волос, словно оседлав стихийное бедствие, притянуть к себе и целовать, отравляющие своим желанием губы, шею, плечи, всё. Не останавливаясь ни на секунду, пока она снова не закричит впиваясь в первое, что попадётся на пути блаженного стона. И Ник сделал это. Она принимала его, подчиняясь каждому движению, растворяясь в сладостной пытке. Боль и экстаз слились воедино, каждый удар приносил новую вспышку удовольствия. Ритм бешеной скачки, где нет победителей, только момент слияния, ощущения ещё одного тела трепещущего, под тобой, жаждущего, подвластного и покорного. Набравшим амплитуду хлыстом ты подгоняешь его к невидимой, но остро ощущаемой в своём приближении, финишной черте. Ник не мог сдерживаться, её шея, возбуждённые, перегоняющие под бледной кожей кровь, артерии, стучащие в такт каждому его проникновению. Он вгрызся, как лев захватывающий свою добычу, ему было плевать на что это похоже со стороны. Надя вскрикнула, от боли или неожиданности, но тут же вырвавшийся вопль сменился стоном блаженства. Она обхватила его рукой за голову, ища губы во встречном поцелуе, пытаясь удержаться на гребне сходящей лавины экстаза. Ник продолжал выколачивать изнутри неё не утихающий крик, пока сам не забился от таких знакомых и синхронных спазмах. Они так и остались лежать друг на друге. Ник никак не мог перестать целовать прохладную белизну её мраморной кожи спины и плеч, ещё мгновение назад невозможно горячую. Ощущая как она содрогается от каждого прикосновения, будто от маленького шокера, подстраиваясь, а не избегая. Ник чувствовал, как контрастируют с остальной температурой тела, зажатые в его руках вместе с грудью, всё ещё возбуждённые, обжигающие соски. Он так давно не испытывал подобного наслаждения, поэтому сейчас упивался каждой секундой. Повернувшись к нему лицом, не пытаясь выбраться из объятий, а просто чтобы видеть лицо Ника, Надя укусила его за губу, затем нежно поцеловав уголок рта.

– А ты отлично держался, затворник без личной жизни. В чём твой секрет, бегал налево к другим сиделкам, или пальчиковая гимнастика? – откуда в ней проснулась эта тяга к пошлым остротам, он не знал, но уже обожал эту ею новую черту.

– Скажем так, я подготовился к сегодняшнему вечеру. – Ник не хотел об этом говорить, мужчины поймут почему.

– Откуда ты мог знать, что всё сложится именно так? – Надя с интересом наблюдала как он будет выкручиваться, или ей действительно был важен ответ.

– Между прочим, из нас двоих ты пришла на свидание в нижнем белье одинакового цвета, из одного комплекта. А я не знал, просто надеялся, как студент, что идёт на зачёт не выучив ни одного билета, но всё равно берёт с собой зачётку на «авось».

– Ты же уверял, что это не романтический вечер, а сейчас говоришь – свидание.

– Я ещё никогда так не ошибался.

Они ещё долго целовались, и не только. А сожаления придут потом: об ошибках, которые они совершили, слова, которые не сказали и времени что упустили так много и которого, теперь, почти не осталось.

ГЛАВА 9. ТОГДА.

«СТОПТАННЫЕ КЕДЫ»

« Мы теряем себя, распадаясь на части,

Укоряя причуды злого Творца.

Сдаёмся и сетуем доли ненастья,

Молясь о спасительных титрах конца.

Тошнит от всего, и терпится жить,

Ведь ты получаешь, лишь что заслужил,

А хочется так по течению плыть,

В надежде на тех, кто тебя приручил. »

В дни особенно тяжёлых тренировок, когда Нику еле удавалось доползти до кровати, ноги предательски дрожали, не желая сгибаться, даже для похода в туалет, ему всегда снился этот сон. Воспоминание из позднего отрочества, преследующее его в своей дотошной яркости пережитых эмоций, накатывающее всякий раз, стоило натруженным конечностям начать сводиться в судорогах и болевых спазмах.

…