Трёхочковый в сердце

Она сильнее сдавила намокнувшую мочалку, разводя ещё больше пены. Во всём этом был совершенно необычный спектр ощущений. С какой заботой и нежностью она протирала и проглаживала его плечи, шею, руки. Как эротично растекалась пена под струями горячей воды, как не выказывая возбуждения, но нагнетая его, Надя целовала каждый отчищенный участок тела, сохраняя невозмутимость на лице, но не сосках, преисполненные желанием, которые, сводили с ума каждым своим прикосновением. Потом она намылила ему голову, массируя и перебирая пряди волос, позволяя в тоже время ласкать свою грудь, целовать и слизывать стекающие капли воды, скользить руками, пропуская под пальцами, безукоризненную гладь её тела.

Им так и не удалось закончить, смывая остатки пены, они погрязли в поцелуе, растворяясь друг в друге. Надя была сверху, и обличённая такой властью держала удовольствие под своим контролем. Только её правление было сродни анархии. Она была той самой греческой богиней в вольной гротескной интерпретации, черпающая силу в своей агрессивной сексуальности, смущающая, но не смутившаяся своей наготы. И поклонение ей, требовало жертв. Её руки одновременно ласкали покатые плечи Ника, бугристые перекаты мышц рук, и расцарапывали до крови натруженную спину, оставляя жестокий автограф. От прежней нежности не осталось и следа, она снова целовала его так же как и тогда в коридоре, впиваясь, кусая губы и переплетая их языки. Надя отрывалась лишь для того, чтобы слизнуть стекающую по его лицу струю воды, хватала за волосы, запрокидывая ему голову назад, открывая шею для очередного укуса, как любил делать он сам, чувствуя себя хищником в этой роли.

Вода только добавляла ощущений, повышая градус всего мероприятия. Расплёскиваясь и омывая каждое их движение, дополнительно стимулируя все доступные эрогенные точки. Горячие капли, задерживались на сосках, ожидая когда их подхватят ртом в страстном порыве. Надя опиралась ему на грудь, нависая над ним, играя, там под водой, и «облизывая» кончиками створок тех самых губ, его возбуждённый член. Вперёд и назад истязая их обоих предварительными ласками. Она елозила так, подаваясь в одну и другую сторону, доводя до исступления, пока нагнетённое удовольствие не стало затапливать соседей, выплёскиваясь через край вместе с, разбивающимися о борта, волнами воды.

Ник толком и не понял, когда вошёл, настолько легко ему удалось проскользнуть в Надю, во всей этой подводной вакханалии. Её зрачки расширились, а рот приоткрылся вбирая в себя воздух для блаженного вздоха. В этот момент, подобно Свободе с картины Делакруа, она вела его к революции, но только сексуальной. Тело поднималось над водой, грудь вздымалась, вытягиваясь за сладострастным стоном, открывая проступающую тонкость рёбер, линию талии, плоскость живота и затягивающую темноту жадных чресел. Будто пантера, готовящаяся к прыжку, Надя взмывала над ним, чтобы одним низменным рывком наброситься на жертву. Она задвигалась сама, в позе наездницы, утопив его в воду насколько позволяла глубина ванны, которая, как и её собственная, казалась недостаточной. Ник чувствовал будто с очередным новым толчком сильнее ударяется о стенки влагалища, полностью заполняя её изнутри. Под таким углом он мог входить на всю длину, продолжая раскачивать её на острие удовольствия.

С каждым проникновением хотелось пробиться ещё дальше, ещё глубже, словно рудокоп расчищающий своей киркой дорогу на пути к алмазу. Он жаждал познать абсолютное слияние, когда в одурманивающем порыве, они сольются став продолжением друг друга, прорастая одни из одного, где она будет сладким плодом любви созревшим от его корня. С новым «восходом», Ник ощущал влагу и тепло её желания, отличного от воды, как сладкая вата от медицинской. И это возбуждало ещё сильнее. Она увеличивала темп, разгоняя волны ударов их тел, ещё больше расплёскивая остатки воды. Всё в ней горело, подчинённое безумному танцу любви, ритм которого Надя выбирала сама. Любая секунда могла стать роковой, Ник готов был взорваться, сдерживаемый противоречивым желанием не прерывать этот блаженный миг. Он чувствовал как разряжающейся пульсацией, к нему подступает оргазм, обхватив Надю за упругие бёдра, сильнее сжимая в своих руках, стал ещё яростнее выбивать из неё показания удовольствия. В какой-то момент, она уже не контролировала себя, запрокинув голову, как тигрица, в сладостном рыке, её руки вцепились ему в грудь, прорывая себе путь до самого сердца.