Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса (СИ)

— Да, я тоже об этом подумал, — сказал Такигава. — А ещё именно по этой причине она повторно вышла замуж. Тот человек с китайской фамилией был последователем оммёдзи. Поэтому наша хозяйка, которую мы изгнали, признала Лина. Я даже думаю, что с ней заключили договор. Она оберегала территорию рёкана от Сэцуко. Именно она не позволяла ей пройти на территорию. Так семья Хаяси оставалась в безопасности, а подрастающее поколение и знать не знало о том, что произошло, обвиняя бедную девушку в том, чего она не совершала. В принципе, не нам судить, но даже после смерти Риота верил ей, стало быть, вины её не было, а если в чём-то и была, то это явно неуважение к его матери, уж в этом-то упрекать её язык не поворачивается.

— Тут уж не поспоришь, — единственное, что добавила Аяко, находя общество Май сейчас приятнее. Ну, или интуиция ей подсказывала, что как только дело дойдёт до рассказа об изгнании, то Танияме потребуется моральная поддержка.

— Я видела день их встречи… — Танияма заговорила, когда поняла свой недавний сон. Там она не бродила, а лишь смотрела со стороны, словно заглядывала в зеркало. — Риоте не суждено было стать наследником рёкана. У него было двое братьев. Оба погибли. Когда его мать объявила о том, что сваха подыскивает ему жену, то он потерял всякий интерес к жизни. Чтобы его взбодрить, пригласили Сэцуко. Он общался с ней всю ночь напролёт. Нокаи, присматривающая за ними, уснула, но они так и не взглянули друг на друга. Разговаривая через ширму, выражая свои мысли стихами и красивыми строчками, они нашли дорогие сердцу чувства. Сэцуко в ту ночь сказала: то не жизнь, коли в ней не с кем лететь. Риота сказал, что хотел бы полететь вместе с ней. То был год красного огненного петуха, он ознаменовал их встречу, как судьбоносную, так как красный цвет символизирует любовь.

— Получается, это у нас 1885 год… — призадумался Монах.

— Им хватило одной ночи, чтобы полюбить друг друга, даже красота здесь не сыграла никакой роли. Сэцуко полюбили за её талант, ум и выразительность.

— Немыслимо, что у таких возвышенных людей жизнь оказалась приземлённее, чем у пингвинов, — выразилась Аяко скептически.

— Им подрезали крылья… — сказала Май с присущей моменту грустью. — Такова их история…

— Очень печально, что всё это время мы не знали правды, — Нао имел что сказать, то были сожаления. — Я поговорю с матерью и добьюсь того, чтобы Сэцуко установили памятник рядом с моим прадедом. Какими бы ни были ошибки, забывать, а тем более изворачивать вот таким образом их не стоит. Спасибо вам за вашу работу. Мы многим обязаны вашей лаборатории, уважаемый Сибуя-сан, — невзирая на свои травмы, Нао глубоко поклонился.

Да-да! Этот может подлизаться, когда ситуация требует. Мы в этом уже убедились! — смешливо покачал головой Такигава, ожидая от Нару какой-нибудь гадости, всё же, как правило, уж к кому-кому, а к нему подлизываться или выворачиваться наизнанку было бесполезно.

— Услуги моей конторы вы оплатили, — Сибуя открыл рот, и даже Май напряглась, зная, что хорошего в таком настроении от Нару не жди. — Наша задача заключалась в изгнании духов с территории рёкана. Работа выполнена. Как вы поступите дальше, меня мало интересует. И если вы удовлетворили свой интерес, то вам следует уйти. Эта палата для больных, а не для цирковых представлений.

— Нару редко бывает в настроении, когда после вот таких дел попадает в больницу, — Май как бы извинилась за него, объясняя, что такое поведение её босса — это так же нормально, как заход солнца или его восход.

— Было бы неимоверно тупо радоваться такому, — сообщил Сибуя и не в оправдание себе, а в констатацию фактов.

— В таком случае нам пора, — Мари подошла к Нао, не знающему, то ли смеяться, то ли просить прощения за свою настойчивость. — Приезжайте как-нибудь без рабочих визитов.

Думаю, мы все наотдыхались в рёкане на очень долгий срок, — Май проводила заказчиков взглядом, выдохнув почти со спокойной душой. Оставался всего один вопрос: какого праха их с Нару поженили?!

— Ну что, пришло время и тебе, Май, узнать правду, — потёр Монах ручки, собственно, грезя о том, в какой ужас или восторг она придёт, когда узнает все прелести этого дела. — Начнём, думаю, с того, что тобой завладел дух Сэцуко. Там, в саду, ты чуть не прихлопнула Нао по старой обиде Кутисакэ-онны на род Хаяси, но то не так страшно. Я было побежал за тобой в лес, но на нас там такой туманище напустили, что Нару никуда нас не пустил. Зато велел провести сёкон. И как ты думаешь, кого он повелел призвать?

— Сложный вопрос… — Май задумалась, как на экзамене. — Хэруми? — вспомнила она девушку, которая повесилась при рёкане, ведь именно её она выклянчивала призвать.