Тришестое. Василиса Царевна

– Ближе подойдем, там видно будет, – не стал загадывать Яков. Лямку сумы тяжело нагруженной на плече поправил и к пятну зашагал.

А вскоре и мостик через реку обнаружился. Только разломанный. Настила почти нет, часть перил осталась, а кое-где лишь сваи деревянные из воды торчат.

– Изуверство какое, – проворчал кузнец, к мосту примеряясь, как бы лучше по нему на ту сторону перебраться.

– Может, пройти попробуем?

– Очумел, что ль? – выставил кузнец руки. – Да он же того и гляди рухнет. Потопнем как есть!

– Я плавать могу.

– Поток сильный, закрутит – не выберешься.

– Какой же ты этот… пессимист. – Иван Царевич говорит. – Везде тебе гадости одни мерещутся.

– Зачем напраслину на меня возводишь, словами неприличными обзываешь, – обиделся кузнец. – Сам глянь наперед: мост гнилой сопсем. Ступишь на него – обвалится к ядрене Фене и пойдешь к водяному на прокорм.

– Да ну? Чего ж делать-то тогда будем?

– Плот сооружать надобно. Досок, поди, навалом.

– Слушай? – уставился в воду Иван Царевич, что у моста кругами да заворотами шла. – Вот ты про водяного всерьез сказанул али так, треп пустой?

– Брякнул, чаво в голову первое пришло, – отмахнулся Яков, доски оглядывая, с моста что сползли. – Брехня то.

– А вдруг не брехня?

– Да что ему за дело-то до нас, водяному? А коли и был, так поди со скуси давно помер.

– А Языкишне с Дрёмой какое до нас дело было?

– Сравнил тоже! Водяной – царь, не абы что! А бабы те пред ним – вошь. Ему на Кощея – тьфу! К тому же чего водяному в ентом месте сидеть, мост разваленный караулить?

– Может и так, – согласился с кузнецом Иван Царевич, а только в душу его подозрение закралось. Глядит в воду, не отрывается, вдруг чего крупное с хвостом мелькнет. Только нет ничего в воде, водоросли одни колышутся и сор всякий плавает.

– Доски принимай! – кричит с моста Яков.

– Ага! – Иван Царевич бросился кузнецу на подмогу.

Яков отрывает настил уцелевший, вниз кидает. Иван Царевич ловит, в штабеля укладывает, досочку к досочке равняет. Зачем только – непонятно. Красивше так.

Надрал Яков досок с моста, слез и доски взялся перебирать еще раз: эта не годится, эта пойдеть, эта поперечиной будет, еще одна, енту к такой-то матери, а ту – к другой…

Долго возился, Ивану Царевичу аж скучно стало. А кузнец уж плот на земле разложил, стоит, на дело рук своих любуется, насмотреться не может.

– А сколачивать чем будешь? – Иван Царевич спрашивает.

– Сколачивать? – усмехнулся Яков да как кулачищем замахнется.

Бац!

Доска на место встала, вбитые ранее гвозди вошли в поперечину, словно молотком их загнали.

Бац!

Еще одна доска прибита. А кузнец знай себе кулачищем машет, будто забавляется.

– Тебе, брат Яков, леший случаем не родня? – Иван Царевич спрашивает.

– Не понял? – разогнул спину Яков.

– Да тот тоже кулаком заколачивать больно горазд: клин в пень без кувалды вогнал.

– Не, не родня, – на полном серьезе сказал кузнец и опять за свое: бац, бац, бум!..

Плот вышел на загляденье. Выдержал бы только, не расползся посредь реки – тогда точно потеха-развлеченье водяному будет. А тут и другая проблема встала: река широкая, вода быстрая, закрутит, завертит плот. Разве что по сваям только и можно перебраться. Но Яков на всякий случай опять на мост взобрался, два перильца отломал. Отличные шесты из них вышли.

Столкнули друзья плот на воду, взобрались на него – вроде держит, хотя вода через край плещется, да то не беда. Попрыгали – крепкий плот на удивление вышел.

– Ну-с, – перекрестился Яков, – с богом! – и от бережка шестом оттолкнулся.

И подхватила вода утлый плотик, завертела и понесла к мосту. Вот-вот налетит плот на сваи и в щепки обратится. Яков ругается, шестом в дно тычет, да много ль толку от тонкой палки. Несет плот на мост все быстрее и быстрее. Отбросил Яков шест бесполезный, ручищи расставил, момента нужного поджидает, в сваи, из воды торчащие, вцепиться. Уперся в них с наскоку, рычит, руки разгибает. Плот под ногами бьется, сваи дрожат, того и гляди заваливаться вперед начнут.

Видит Иван Царевич, совсем дело плохо. Долго ли еще кузнец так простоит, в сваи упираясь. Что-то нужно делать. Только что? А кузнец руки напряг из последних сил, отодвинулся назад вместе с плотом и в правый бок рванулся. Руку на сваю, что справа от него торчала, перекинул, за собой плот подтащил. Передохнул немного и к следующей свае тянется. А Иван Царевич мечется позади Якова, чем подсобить не знает.

– Да не мельтеши ты! – прорычал кузнец. – Только плот раскачиваешь! Вот перевернемся ща!

Иван Царевич замер, где стоял. Шелохнуться боится, а кузнец все рукой вправо тянется, до сваи никак дотянуться не может, чтоб дальше плот перетянуть. Никак ему длины рук не хватает.

– Давай я! – бросился на подмогу Иван Царевич. – Ты меня за руку держи, а я хвататься буду.

– Давай! – Кузнец Ивана за плечо сцапал, а Иван Царевич нагнулся вправо и до сваи следующей дотянулся. Только скользкая свая та, всё пальцы с нее соскальзывают. Бился Иван Царевич, бился, а никак ухватится за нее не смог.