Тристан Майлз

Толкаю дверь магазина, и над головой заходится истеричным звоном колокольчик. Надо же, какая древность.

– Чем могу помочь? – спрашивает старик с совершенно белыми волосами, ужасно похожий на Санта-Клауса.

– Меня интересует модель космического корабля, та, что в витрине.

– О! – старик потирает руки. – Это только для опытных моделистов. Сомневаюсь, что вам удастся ее собрать.

Я смотрю на него ледяным взглядом. Даже не думай, старик, будто знаешь, на что я способен.

– И что же заставляет вас полагать, что мы не сумеем это сделать?

– Ну… – он одаривает меня снисходительным взглядом. – Я-то вижу, что вы не моделисты.

– Каким образом?

– Все просто… – Он указывает на нас с Флетчером: – Как на эти костюмы посмотришь, так сразу ясно, что ваше дело – большой бизнес.

Мы с Флетчем обмениваемся взглядами. Не беси меня, старина.

– Мы ее берем, – коротко бросаю я.

– Я бы вам посоветовал…

– Упакуйте, – перебиваю я.

Старик поднимает бровь:

– Ну-ну, ладно, – и исчезает в подсобке.

– Старый пень! – шепотом ругаюсь я.

– Ага, точно, – поддакивает Флетчер.

Проходит не меньше пяти минут, прежде чем старик возвращается, таща самую большую коробку, какую я видел в жизни.

– Она обойдется вам в шестьсот двадцать пять долларов.

– Сколько? – поражаюсь я. – Это за какую-то игрушку?

Старик снова снисходительно ухмыляется мне, и я воображаю, как луплю его по голове этой гигантской коробкой.

– Отлично, – говорю я, доставая бумажник. – Значит, полетим на ней на Луну, когда соберем.

– Если соберете, – хмыкает вредный старикан.

Прожигаю его взглядом:

– Знаете, вам не помешало бы научиться работать с клиентами… в данный момент этот навык хромает.

Продавец сладко улыбается:

– Мы не принимаем назад проданные товары, так что, когда до вас дойдет, что я был прав, а вы – нет, не прибегайте требовать свои денежки взад, мистер… Большой Бизнес!

Я смотрю на этого самодовольного сморчка, и воображение рисует мне дивную картину, как я засовываю гребаную ракету ему в зад.

Флетчер, отвлекая, берет меня за рукав.

– До свидания, – говорит он хозяину, уводя меня из магазина.

Мы вываливаемся на улицу с огроменной коробкой в руках.

– Вот что за тараканы у него в башке! – сердито ворчу я. – Мерзкий старый ублюдок.

– Знаешь, я совершенно уверен, ты ему тоже не понравился, – хмыкает Флетчер.

– Тристан, к тебе идет твоя мама, – сообщает из интеркома голос Саммии.

– Спасибо, Сэм.

Отправляю законченное письмо. И… Тук-тук-тук.

– Входи, – говорю я.

Мамина улыбка освещает кабинет, точно солнышко, и я тут же поднимаюсь с места.

– Привет, мам, – подхожу к ней и целую в щеку.

– Привет, милый, – она обнимает меня. – Просто зашла проверить, как дела у моего любимого сына.

Я хмыкаю. Она всем четверым так говорит… Ясное дело, каждый из нас – ее любимый сын.

– Присаживайся. Хочешь чаю?

– Да, пожалуйста, – кивает мама. – Это было бы кстати.

Она садится, изящно скрещивая ноги.

Жму кнопку интеркома:

– Саммия, можешь попросить кого-нибудь принести чаю для мамы?

– Конечно.

– Спасибо. – И я снова смотрю на мать: – Итак…

– Итак… – она с улыбкой делает большие глаза. – Вчера в нашей квартире весь день бушевала Мелина, у нее была истерика.

– О господи! – берусь я за лоб.

– Не надо так, Тристан! Ей очень больно.

– Мама, – я раздраженно встаю с места и начинаю расхаживать по кабинету. – Мы расстались шесть месяцев назад!

– Вы взяли паузу.

– Никаких пауз не существует, мама! Так говорят, когда хотят сделать разрыв менее болезненным. Как только слышишь слово «пауза», значит, все кончено. Это всем известно.

Мама тяжело вздыхает и смотрит на меня.

– Ну что?!

– Она сказала, что ты с кем-то встречаешься.

– Встречаюсь, – киваю я, присев на край стола и скрещивая руки… Так, начинается.

– Почему ты мне не сказал?

– Потому что ты до сих пор по три раза на неделе играешь в дружеские чаепития с Мелиной, – вздыхаю я. – И мне не нужно ничье одобрение, мама… Не в этот раз.

Она внимательно смотрит на меня, и я вижу, что на языке у нее вертится миллион вопросов.

– Кто она?

Сжимаю челюсти. У меня сейчас неподходящее настроение для этого разговора.

– Ее зовут Клэр.

– И кто такая Клэр?

Против воли улыбаюсь:

– Необыкновенная… женщина.

Мама буравит меня взглядом:

– Значит, это серьезно?

– Да.

– Она в разводе?

– Вдова. Трое сыновей. И да, мама, я ее люблю!

Она удивленно поднимает брови:

– Сколько ей лет?

Я опускаю глаза.

– Сколько ей лет, Тристан?

– Тридцать восемь.

– Значит… – упавшим голосом говорит мама и умолкает.

– Значит – что, мама? Что ты хочешь сказать?

– Тристан… – она тщательно подбирает слова. – Если ты останешься с этой женщиной, у тебя не будет собственных детей. У нее осталось не так много времени… и это если она еще захочет.

– Наверное, не будет, – я резко втягиваю в себя воздух. Ненавижу эти сухие холодные факты.

– И ты так спокойно к этому относишься?!

– Приходится, мам. Что есть, то есть, я не могу взять и отключить свои чувства к ней. Уже пытался. И, вероятно, она еще сможет родить, мама. Ей всего тридцать восемь, а ведь никогда не знаешь… Может быть, Бог благословит нас ребенком.