Тристан Майлз

Он поворачивается ко мне:

– Нет, именно обязан, Клэр. Я не хочу, чтобы Патрик тревожился из-за чего бы то ни было, тем более из-за меня.

И он вместе со всеми троими мальчишками входит в дом.

Я только моргаю… Что это было?!

Стою в темноте и ошарашенно гляжу на собственный дом.

Я не хочу, чтобы Патрик тревожился из-за чего бы то ни было, тем более из-за меня.

Меня захлестывают эмоции, я сглатываю ком в горле. Как давно я ничего подобного не чувствовала!

Это так приятно…

Тристан

Кручусь и ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее.

Какой дебил спроектировал этот самый дерьмовый из всех дерьмовых диванов? Его следовало уволить на месте!

Что, если попадется пьяный водитель?

Мне вспоминаются слова Патрика, и сердце сжимается от сочувствия… Бедный малыш.

Он такой маленький, чуть не вполовину меньше других детей своего возраста. У него трудности с чтением. А теперь еще выяснилось, что он настолько травмирован мыслями о пьяных водителях, что не находит себе места от тревоги.

Боже, какой кошмар!

Я вспоминаю, как малыш обрадовался, когда я решил остаться, и улыбаюсь самому себе.

Слышу скрип ступенек, поворачиваю голову и вижу, как в темноте по лестнице крадется Клэр. На ней белая ночная рубашка, волосы заплетены в небрежную косу. Красавица, как всегда. Подвигаюсь в сторону, освобождая ей место.

– Привет, – улыбается она, садясь на диван рядом со мной.

– Привет, – отзываюсь я, кладя ладонь на ее бедро. Наконец-то можно к ней прикоснуться!

Она убирает с моего лба челку, всматриваясь в меня в полутьме.

Мы смотрим друг на друга, и между нами вновь повисает то магическое заклинание, которое ее присутствие каждый раз накладывает на меня. Оно кружит в воздухе, лишает дыхания и заставляет меня до боли желать ее.

Она бережно прикасается к моей щеке ладонью и некоторое время молча глядит на меня.

– Я люблю тебя, Тристан, – шепчет она.

Вглядываюсь в ее глаза – и в груди становится тесно от эмоций.

– Очень-очень.

– Ну, наконец-то, Андерсон, – шепотом отзываюсь я.

Она улыбается, приникает ко мне и нежно целует. Ее губы задерживаются на моих, и наши лица словно сплавляются в одно, когда мы крепко обнимаем друг друга.

Это необыкновенно… Она необыкновенная.

– Я…

Она прижимает палец к моим губам.

– Сейчас речь не о том, что чувствуешь ты, – перебивает она меня. – Сейчас речь обо мне… о моей любви к тебе. Я хотела тебе это сказать, и я знаю, что еще слишком рано. Но я больше не могу молчать. Не важно, что ты ко мне чувствуешь, мне просто хотелось, чтобы ты знал, что я чувствую к тебе.

Я улыбаюсь прекрасной женщине, сидящей рядом со мной, и заправляю ей за ухо выбившуюся прядь волос.

Я тоже люблю тебя.

Привлекаю ее к себе, и мы снова целуемся, уже более нетерпеливо. Проскальзываю языком в ее раскрытые губы, изголодавшись по близости.

– Это нужно отпраздновать.

– Я знаю, – улыбается она. – Но мы не можем. – Мы опять целуемся. – Пока не можем, – уточняет.

– Можешь немножко полежать со мной? – спрашиваю я шепотом.

– Полежать – могу.

Она забирается под мое одеяло, наполовину накрывая меня своим телом, и целует в грудь.

Мы вместе лежим в темноте. В доме тихо, и я ощущаю грудью ветерок ее дыхания. В этом нет ни сексуальности, ни страсти, зато есть близость и чувство принадлежности друг другу.

Глубокая связь.

Клэр уютно укладывает голову мне на грудь, и я улыбаюсь в темноту.

Она меня любит.

Впервые в жизни я чувствую себя дома.

Мы с Флетчером идем по оживленной улице.

– Все прошло хорошо, – говорю я. У нас только что состоялась встреча на другом конце города, и мы утвердили цену покупки компании, которой пытались завладеть больше года.

– Похоже, – откликается Флетчер.

– А теперь внимательно наблюдай, что будет дальше, – говорю я. – Они сейчас начнут торопить процесс слияния.

– Почему?

– Так всегда бывает: люди слишком долго сопротивляются, поэтому к тому времени, когда мы их дожимаем, они настолько устают от сопротивления, что просто хотят поскорее со всем покончить.

– Не может быть! – вдруг восклицает Флетчер, застывая перед магазинной витриной. Выхватывает из кармана телефон и торопливо что-то фотографирует.

– Что там такое? – интересуюсь я, тоже останавливаясь.

– Это же компьютерная заставка Гаррисона!

– В смысле? – не понимаю я.

– Ракета! Модель для сборки. На заставке у него стоит.

– Э-э?.. – Я смотрю на витрину и вижу огромную красно-золотую ракету, выставленную на всеобщее обозрение. – Гарри нравятся такие штуки?

– Да он от них без ума! Мама ни за что ему ее не купит, она говорит, что Гарри не справится со сборкой. Слишком сложная модель. Он выпрашивает ее уже два Рождества подряд.

Я смотрю на модель, и у меня появляется одна мысль. Хм-м…

– Очень интересно, – бормочу я себе под нос.

– Я сейчас перешлю ему фотку. Он будет по потолку бегать, – бормочет Флетчер.

Я улыбаюсь, глядя на космический корабль, и замечаю:

– Ну, это для него нормальное состояние, не так ли?

Флетч пожимает плечами:

– Наверное.

– Давай зайдем посмотрим, – предлагаю я.