Тристан Майлз

Тристан становится похож на натянутую струну.

– Это не обсуждается, Клэр.

Я прерываюсь на полуслове:

– Что?

– Если мы поженимся, то я хочу усыновить мальчиков.

– Ну зачем, зачем тебе все менять?! – в отчаянии восклицаю я.

– Потому что… мне нужна моя собственная семья.

– Но я люблю тебя!

– Этого недостаточно.

Вот это удар!

Боже мой… это действительно конец. Глаза застилает пелена слез, и мы смотрим друг на друга, и кажется, что больше в аэропорту никого нет: все остальные куда-то пропали, сгинули без следа. Я отшатываюсь, словно пытаясь защититься от его страшных слов.

– Я был готов отказаться от перспективы иметь собственных кровных детей, Клэр, чтобы не потерять твоих.

Мои щеки мокры от слез, я почти задыхаюсь.

– Я люблю их, – говорит Тристан. – Я хочу, чтобы они стали моими сыновьями. Я хочу, чтобы они носили фамилию Андерсон-Майлз.

Я мотаю головой, не в силах выдавить из себя слово «нет».

– Ты просто хочешь забрать их, – шепчу я. – Меня ты уже присвоил; моих сыновей ты не заберешь. Их присвоить нельзя. Я знаю, что тебе нужно: власть. Я знаю, как ты работаешь, Тристан: тебе все всегда надо сделать так, чтобы было по-твоему.

Он меняется в лице:

– Значит, вот что ты обо мне думаешь?

Я киваю. А что еще я должна думать?

Тристан опускает голову. Его лицо превращается в непроницаемую маску.

– Прощай, Клэр.

– Почему? – в сердцах кричу я. – Почему ты так этого хочешь?!

Он мгновенно поворачивается ко мне, злой, как сам дьявол:

– Потому что я заслуживаю того, чтобы иметь собственную семью, будь оно все проклято! И потому что я люблю их, а если ты этого не видишь, то я, мать твою, вообще не знаю, кто ты такая!

У меня обрывается сердце.

Он делает шаг ко мне.

– Все это время… я думал, что ты меня любишь, – шепчет он сквозь слезы. Прерывисто дышит, смотрит мне в глаза. – Видимо, нет.

– Трис… – шепчу я.

Он разворачивается и широким шагом идет к входным дверям аэропорта.

– Тристан! – кричу я вслед.

Он не сбавляет шага.

– Тристан!

Открываются двери вип-зала, и он скрывается за ними, так и не оглянувшись. Охранники заступают мне дорогу, не давая побежать за ним.

Он ушел.

Тристан

Четырнадцать дней и четырнадцать ночей… жизни без нее.

Без них.

Прихлебываю пиво, глядя на футбольную баталию, разворачивающуюся на экране. Я сижу в самом людном американском пабе в Париже. Народу полно – яблоку негде упасть. Людские возгласы доносятся до меня словно издали: эхо жизнерадостного смеха гуляет между стенами. Но ощущение такое, будто я парю где-то над ними: и не здесь, и не там.

Такое отрешенное состояние, будто отсекли… вообще все, оставив одни кости.

Будь это физическое ранение, я сейчас лежал бы в палате интенсивной терапии, едва цепляясь за жизнь.

Сердце болит сильнее, чем могла бы болеть любая рана. Бьется слабо… вообще еле бьется.

При каждом вдохе кажется, будто грудь вот-вот схлопнется, провалится внутрь.

Каждый выдох дается с трудом.

Мир вращается вокруг меня со скоростью миллион миль в минуту, но его безмолвие, в котором нет их… оглушает.

Я и не представлял, каково это – терять того, кого любишь. То сердцебиение, которое когда-то было у нас общим… я его больше не слышу.

В один день я лишился четырех частей самого себя.

Всего своего мира.

Прихлебываю пиво и смотрю на телеэкран на стене.

Хочется поговорить с моими мальчиками… хочется поцеловать мою женщину.

А потом я вспоминаю мучительную правду.

Что ни они, ни она – не мои и никогда моими не будут.

Они принадлежат ему.

В кармане вибрирует телефон, на экране высвечивается имя Джеймисона.

– Привет, – отвечаю.

– Ты там как, в порядке?

– У меня все нормально, Джей, – вздыхаю я.

– Эллиот и Кристофер уже едут к тебе.

– В этом нет необходимости.

– Хм-м… а мне кажется, что есть.

Молчу.

– Где ты? – спрашивает он.

– В баре.

– Один?

– Угу.

Смотрю в сторону и замечаю свое отражение в зеркале позади стойки.

Вижу его, того человека, которого видит мир, бессердечного короля слияний и поглощений в дорогом костюме.

Мертвого внутри.

На сей раз они правы – я действительно мертв.

– Мне пора, – вздыхаю я.

– Поклянись, что ты в порядке.

– Я завтра позвоню. У меня все хорошо, – отвечаю я и нажимаю на кнопку. Но я совсем не уверен, что у меня все хорошо. Я уже не уверен даже в том, что знаю, кто такой этот «я»… Хмурю брови и отпиваю очередной глоток пива.

Это пустота, с которой я не знаю, как бороться.

Бартендер протирает тряпкой стойку.

– Повторить? – спрашивает он.

– Да, – киваю. – А потом еще раз повторить.

Просматриваю список непрочитанных писем и вздрагиваю, видя отправителя.

Андерсон Медиа.

Она послала мне письмо со своего рабочего адреса. Открываю текст.