Тризна

Правда, уже недолго осталось. Имею право и отвернуться. В последний раз посмотреть на фабричные бастионы из закопченного лондонского кирпича. Инженерам тоже хочется поиграть, утилитарные водонапорные башни они маскируют под средневековые замки, только подвозят к этим башням на баржах не военные трофеи, а уголь да какие-то чугунные механизмы. Не так уж давно наша подпольная газета направила меня написать очерк о новомодном избранном народе – о пролетариате, и я начал встречаться с рабочими у ворот и беседовать по кабачкам Выборгской стороны. И, ненавистник буржуазного лицемерия, написал о них в совершенно некрасовском каноне: унылые, обескровленные, согбенные… Но на самом деле это были веселые, сильные люди, а не процессия калек, какими мы их изображали, их главная бедность была бедность умственная. Они охотно смеялись, зарабатывали побольше сочувствующих им студентов и презирали сиволапых. Бедствовали, по их словам, те, кто ничего не умел делать, на чье место просились десятеро таких же неумех. Если бы они были склонны обобщать, они сказали бы примерно то же, что повторял мне Инженер: выход из бедности – это путь сложных машин, требующих умного и умелого работника, а наше поклонение деревне – это путь ко всеобщей нищете. Мастеровитые заводские рабочие могли расходовать вдвое больше небогатого студента, а хороший механик и вовсе зарабатывал до трех целковых в день, – в отличие от большинства студентов они могли и пофрантить, и побаловать себя бутылкой хорошего вина, так что путь к хорошей жизни для себя, а не для отдаленного потомства был для них и открыт, и нагляден. И если бы я не закрывал глаза с таким усердием, я бы уже и тогда легко мог понять, что царство, куда мы их зовем, не от мира сего. И в самом деле, если мы видим главную цель в том, чтобы народ жил легко и сытно, то чем мы отличаемся от буржуа? – мы просто хотим превратить народ в одного огромного соборного буржуа.

Оставалась, правда, надежда на то, что работа сообща порождает в рабочих социалистические инстинкты, но они на мои подсказки не клевали: ну так мало ли что, что работаем в одном цехе, все одно кажный за себя, один Бог за всех. Я уже почти предвидел, что скажет мой Мефистофель с инженерским дипломом, когда рискнул показать ему составленную Тарасом картину будущего: работа производится не в одиночку, а сообща, заводы и фабрики считаются народною собственностью…