Тризна

Так вот, на последнее выступление мне дали в пару писателя-земляка – так мы и сидели в креслах на сцене вполоборота друг к другу. Он когда-то написал исторический роман, был обвинен в национализме, в идеализации феодального прошлого, отовсюду изгнан, и так далее. Но теперь роман увенчан всяческими лаврами, автор признан основоположником новой казахской литературы, недавно вышло подарочное издание – ну, еще раз и так далее. И все на него смотрели с гораздо большим пиететом, чем на меня. В том числе и я.

После выступления мы на очередном банкете сели рядом, и оказалось, что свои школы жизни мы начинали в двух шагах друг от друга, только он лет на десять раньше. Но, поскольку мы сейчас рассказываем сказки, не буду заморачиваться с точными именами-датами, буду придерживаться принципа «сказка ложь, да в ней намек».

Так вот, я учился, скажем, в школе имени Кирова, а он в школе имени Джамбула. Джабаева. Которого мы тоже проходили: чтобы ты, малыш, уснул, на домбре звенит Джамбул. И еще: с детской голубой поры получаешь ты дары. Их страна несет с любовью в час, когда дрожит звезда… И так далее. Но старшие пацаны воспевали Джамбула на мотив американской песенки «О, Сан-Луи, передовой колхоз, он первый вывез на поля навоз». Получилось примерно так: «Джамбул Джабаев спустился с гор, вместо кумыса он пил кагор. Джамбул Джабаев стилягой стал, свою домбру он на джаз сменял. Домбра играет, и джаз пищит, Джамбул Джабаев слегка пердит». Оцените эту деликатность: слегка.

Ну, и в школу имени Кирова отцы приходили в шляпах, а в школу имени Джамбула в треухах, чуть ли не верхом, с камчой. А матери в монистах, в цветастых платьях, обшитых продырявленными монетами. Иногда даже царскими пятаками.