Трое

Крестьянин словно не слышит его. Он семенит рядом с полуголым парнем и сбивчиво рассказывает ему, как они с женой распрягли двуколку, подзакусили, как жена пошла за кобылой… и, как потом он услышал ее крик и увидел убегающую кобылу.

— В живот лягнула! — плачет крестьянин. — Помрет она…

— Слышишь, что тебе говорят, — кричит на него Сашо. — Хватит ее отпевать! Беги за врачом скорей!

Только сейчас крестьянин понял, что ему говорят.

И что есть силы он побежал по пыльной дороге, смешно подпрыгивая на своих коротких ногах.

Сашо удивлен — откуда у этого пожилого человека взялась вдруг такая прыть.

Крестьянин бежит вниз по склону и исчезает в береговом ивняке.

Килограммов восемьдесят будет! — прикидывает Сашо, глядя на женщину.

Волосы ее с проседью, однако лицо еще молодое, без морщин, щеки упругие.

— А, может, и больше восьмидесяти! — говорит он, стремясь держать ее голову повыше.

Женщина словно в забытьи. Видно, что она не пришла в себя от удара и боли. А, может, от испуга? Но вот ее сознание немного проясняется, и она чувствует, что ее несут. Она чувствует крепкое объятие рук Сашо и как будто успокаивается. Перестает стонать.

Сердце Сашо учащает удары. Он начинает пыхтеть. Руки заломило от усталости. Он спускается по склону, но не останавливается на берегу реки, а продолжает идти.

— Еще километров два до села будет! — вслух произносит он. Стискивает зубы.

Больше всего его затрудняет то, что ему приходится высоко держать голову женщины. Стоит ему немного ее опустить, как снова начинает течь кровь…

Что-то тяжелое подступает к горлу, сжимает его, мешая дышать. В коленях появилась дрожь.

Он злится на себя.

— Так тебе и надо! — Кричит он своему телу. — Не будет тебе поблажки!

И продолжает идти.

— Самое малое девяносто! — говорит он. — Наверное любит поесть. Здешние крестьянки жрут за двоих! Если б лопала поменьше, то уже дошел бы до села.

Он старается ни о чем не думать. Босиком по камням переходит речушку вброд. Вода немного освежает его. Но затем, когда начинает идти вверх по склону, усталость наваливается на него с удвоенной силой.

— Интересно, сколько еще осталось шагов? — спрашивает он себя и считает: — Один, два, три, четыре… Капитан говорил, что полезно запоминать расстояние, это может очень пригодиться. Вот, если бы он знал сколько еще шагов осталось до конца склона, тогда было б другое дело…

На «трехсотом» шагу Сашо перестает считать, потому что женщина снова застонала.

«Чего доброго, еще отдаст богу душу у меня на руках!» — морщится он. Ему никак не хочется нести мертвеца.

— Интересно, — мелькает у него в мозгу. — Мертвые легче живых? — Он уже не чувствует рук. Боль в плечах становится невыносимой. Крестьянин словно пропал. Вокруг не видно ни души.

— Черт бы его побрал! — говорит он женщине. — Зачем тебе сто килограммов, когда тебе вполне хватило бы и пятидесяти! Только и знаете копить жиры, ни о чем не думая!

Ему приходит в голову, что ее плюгавый муженек не смог бы ее с места сдвинуть.

Как бьется сердце. Словно непрерывно стучащий молоток. Кровь стучит в висках, горло совсем пересохло…

— Вот брошу тебя в канаву и уйду! — говорит он. — Глупая женщина, надо же угодить кобыле под копыто. Да и сама ты разве не кобыла?

Он говорит вслух, скрежеща зубами.

Женщина открывает глаза. Ей, как будто, стало лучше. Смотрит на него, но не может понять, что происходит.

— Болит очень, — стонет она.

— Еще бы! — отвечает он. Глаза у нее карие. Совсем такие, как у его матери.

— Куда меня несешь?

— К врачу!

— А где Пешо!

— Пошел за телегой!

Она всматривается в его лицо. Может быть, понимает, как измучила его.

— Сынок, — тихо говорит она, — пусти меня… не могу больше… лучше умереть…

— Хватит тебе болтать! — грубо огрызается он. — Кто тебя просил под копыта кобыле соваться? Не бойся, вылечат!

— Больно! — стонет женщина.

Ему кажется, что у него уже не осталось и капли силы. В ушах звенит. Голова кружится.

— Донесу тебя! — бормочет он. — И мертвую донесу!

Женщина уже стонет без перерыва. К боли теперь прибавился и страх.

— Можешь себе стонать сколько угодно! — говорит он. — Не могу же я летать!

По всему видно, что она испытывает сильную боль. По щекам катятся крупные слезы. Ему становится жаль ее.

— Потерпи, тетя! — говорит Сашо. — Потерпи!

Село уже совсем близко, а он не может дотянуть до него. Идет, идет, а расстояние до села все такое же…

— Где же этот болван! — вскипает он. — Хоть бы телегу нашел, растяпа!

Словно кто-то привязал к его ногам тяжелые гири. Для того, чтобы поднять ногу и передвинуть ее вперед, ему приходится делать неимоверные усилия, напрягать всю волю.

— Тетя! — со стоном вырывается у него. Он уже еле удерживает ее на руках.

Впереди показывается санитарная повозка…

Он кладет женщину на руки незнакомого человека, может быть врача, а сам, обессиленный, падает на землю.

— Паренек! Паренек! — суетится крестьянин, не зная, как поблагодарить Сашо.

Но времени напрасно терять нельзя и повозка снова мчится — обратно в село.

Какой-то грязный поросенок тычется ему в ноги и бежит прочь.

— Смотри, растянулся! Стыда нет у этих молодцов! — говорят две женщины над его головой.